Вообрази меня - [94]

– Я…

Пытаюсь что-то сказать, он целует меня в шею, и я задыхаюсь; его пальцы все еще ласкают лицо. Я не могу дышать, сердце колотится, пульс зашкаливает, голова тяжелая. Он ласкает меня так, словно знает меня, знает, что я хочу, знает, что мне нужно. Я схожу с ума. Говорю каким-то чужим голосом:

– Я тебя знаю?

– Знаешь.

Сердце подпрыгивает в груди. Простота его ответа сдавливает мой разум, позволяет докопаться до истины. Похоже на правду. Похоже, я и знаю эти руки, эти губы, эти глаза.

– Знаешь, – повторяет он, и его голос чуть срывается от нахлынувших чувств.

Он убирает руки от моего лица, и я чуствую растерянность; словно заблудшая душа, я тянусь за теплом. Тянусь к нему, умоляю о чем-то, чего не понимаю сама. Потом он скользит пальцами мне под рубашку, прижимает к моей спине ладони, и я вспыхиваю от интенсивности внезапного телесного контакта.

Сейчас взорвусь.

Я приблизилась слишком близко к опасному краю и все равно льну к его телу, ослепленная инстинктами, не слыша ничего, кроме бешеного ритма собственного сердца.

Он отстраняется, всего на пару сантиметров.

Его ладони все еще под моей рубашкой, обнаженные руки обнимают мое обнаженное тело, его губы так близко к моим, а возникший между нами жар грозит воспламенить все вокруг. Он притягивает меня еще ближе, я с трудом подавляю стон, теряя голову, когда ко мне прижимается его мускулистое тело. Он везде – его запах, его кожа, его дыхание. Ничего, кроме него, я не вижу, ничего, кроме него, не чувствую, не чувствую ничего, кроме его рук, от бережного, но обжигающего касания которых перехватывает дыхание. Отдаюсь ощущениям без остатка. Его пальцы поглаживают живот, поясницу. Он прислоняет свой лоб к моему, и, встав на носочки, я льну сильнее, прошу его о чем-то, молю…

– Что… – выдыхаю я, – что происходит…

Он целует меня.

Мягкие губы, взрыв ощущений. Эмоции перехлестывают через край. Руки трясутся. Сердце бьется так часто, что, когда он побуждает меня раскрыть рот и проникает внутрь, я едва могу устоять на ногах. На вкус он похож на жаркую мяту, на солнце и лето.

Я хочу еще.

Беру его лицо в свои руки и притягиваю ближе, отчего он издает мягкий, но такой отчаянный грудной звук, что мозг фиксирует скачок удовольствия. Истинный возбуждающий жар воодушевляет меня, заставляет выйти за рамки своего «я». Я плыву, отдавшись этому странному моменту. Схожу с ума. Меня обуревает потребность узнать больше, потребность, которую я даже не понимаю.

Когда мы отстраняемся друг от друга, его грудь и лицо разгорячены, он возбужден. Говорит…

– Возвращайся ко мне, любовь моя. Возвращайся.

Я не могу отдышаться, отчаянно ловлю его взгляд в поисках ответов. Объяснений.

– Куда?

– Сюда, – шепчет он, прижимая мои руки к своему сердцу. – Домой.

– Но я не…

Перед глазами замелькали вспышки света. Полуослепшая, отшатываюсь назад; я словно во сне, заново проживаю ласки из позабытого воспоминания. Похоже на боль, которую нужно успокоить, на раскаленную сковородку, которую швырнули в ледяную воду, на разгоряченную щеку, прижатую в жаркую-жаркую ночь к прохладной подушке. А жар накапливается, застилает глаза, искажая образы, приглушая звуки.

Здесь.

Сейчас.

Моя плоть к его плоти. Вот мой дом.

Содрогнувшись, я чувствую себя дико, неуверенно. Сердце сжимается, легкие бьются за глоток воздуха. Он не отводит взгляд; свет в помещении делает его глаза такого интересного бледно-зеленого оттенка, что на секунду мне думается: он не человек.

Что-то происходит в моей голове.

В крови сгущается боль, ссыхается коркой вокруг сердца. Я сражаюсь сама с собой, заблудившаяся и раненая.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я.

Парень делает шаг вперед, подходит так близко, что наши губы соприкасаются. Приоткрываются. Его дыхание ласкает мою кожу, отчего нервы у меня гудят и искрят.

– Ты знаешь, как меня зовут, – тихо отвечает он.

Хочу отрицательно покачать головой, и он ловит меня за подбородок. Теперь не столь бережно. Теперь он в отчаянии. Теперь, целуя меня, он прорывает мою оборону; от него волнами исходит жар. На вкус он словно родниковая вода с оттенком сладости и чем-то обжигающим.

Я потрясена. Я как в бреду.

Когда он отстраняется, меня трясет, сотрясаются и легкие, и даже сердце. Я словно во сне смотрю, как он стягивает футболку, бросает ее на землю, а затем возвращается ко мне. Он снова со мной, заключает меня в объятия и целует столь страстно, что слабеют колени.

Обхватив меня двумя руками, он поднимает меня и усаживает на длинный стальной стол. По разгоряченной коже бегут мурашки, холод от металла пробирает даже через штаны, и я, закрыв глаза, вздыхаю, когда он нависает надо мной, требуя поцелуя. Он прижимает мои ладони к своей груди, проводит моими пальцами по своему обнаженному торсу, и у меня вырывается отчаянный, захлебывающийся звук; удовольствие и боль оглушают меня, парализуют.

Он расстегивает мне рубашку, целует шею, щеки, губы, снова шею, а в это время его проворные руки двигаются с неимоверной скоростью. Поцелуи спускаются все ниже, исследуя, изучая мое тело, и от этих перемещений я вскрикиваю. Распахнув две половинки моей рубашки, он обжигает губами мою кожу, а потом льнет ко мне обнаженной грудью, в мгновение ока стирая дистанцию. И мое сердце взрывается.