Вообрази меня - [31]

С тяжким вздохом провожу рукой по лицу.

Не утро сегодня, а какой-то чудовищный сон.

Я выжат как лимон, так устал, что энергии не хватает даже злиться. Ее хватает, только чтобы грустить.

Мы все сейчас очень сильно грустим.

Втиснуться в комнату сумели не все: я, Касл, Нурия, Сэм, Супермен (новое прозвище Стефана), Хайдер, Назира, Брендан, Уинстон, Уорнер. Унылые, мрачные бедолаги. Соня и Сара ненадолго вышли, но скоро вернутся, и когда вернутся, то тоже с унылым видом.

Иан и Лили хотели присоединиться, Уорнер их выгнал. Прямым текстом приказал выметаться, а причину не посчитал нужным объяснить. Он не повышал голоса. На Иана даже не взглянул. Просто сказал: мол, развернулся и вышел. У Брендана от удивления глаза практически вылезли из орбит. А мы все так боялись Уорнера, что промолчали.

Где-то в глубине души я задавался вопросом, может, Уорнер прознал, что Иан тогда на него наехал, может, Уорнер прознал (чем черт не шутит), что Иан не сильно хотел идти за ним и Джей, когда мы их потеряли на симпозиуме?

Не знаю, не знаю. Всего лишь теория. Однако очевидно, что Уорнера достали эти игры. Его достало быть учтивым, проявлять терпение, заморачиваться. Джей, конечно, исключение. В итоге напряжение здесь и сейчас просто безумное. Даже Касл, похоже, нервничает в присутствии Уорнера, словно уже не так сильно в нем уверен.

Проблема в том, что мы слишком расслабились.

На пару месяцев мы позабыли, что Уорнер – жуткий тип. Он нам полтора раза улыбнулся, а мы и выкинули из головы, что он всего-навсего психопат, за плечами которого большой опыт циничных убийств. Мы решили, что он исправился. Стал мягче. Мы забыли, что он нас терпел, терпел ради Джульетты.

А теперь, когда она не с нами…

Он тоже больше не с нами.

Без нее наше единство дает трещину. Общий настрой изменился. Нам уже не кажется, что мы одна команда, и пугает, сколь быстро это произошло. Да… если бы только Уорнер не решил быть таким придурком. Если бы он не стремился так пылко влезть обратно в старую шкуру, оттолкнуть от себя каждого присутствующего в комнате. Если бы он смог подсобрать остатки доброжелательности, все бы повернулось вспять.

Хотя слабо верится.

Я не так напуган, как остальные, но я и не дурак. Понимаю, что его угрозы – никакой не блеф. Невозмутимы сейчас только дети Верховных главнокомандующих. С такой ипостасью Уорнера они чувствуют себя комфортно. И больше всех, вероятно, Хайдер. Этот парень раньше был весь на нервах, типа он не представлял, в кого превратился Уорнер и как переварить результат. Зато сейчас? Да без проблем. Ему по кайфу с Уорнером-психом. Старый дружище вернулся.

Нурия наконец нарушает молчание.

Она тихо прокашливается. Несколько человек поднимают головы. Уорнер рассматривает пол.

– Кенджи, – мягко начинает она, – я могу с тобой переговорить? На улице?

Я напрягаюсь.

Оглядываюсь в сомнениях, будто она меня с кем-то перепутала. Касл и Назира резко ко мне разворачиваются, в их широко раскрытых глазах читается удивление. Сэм, напротив, смотрит на свою жену пристально, с большим трудом скрывая досаду.

– Ну-у-у… – Я чешу затылок. – Может, стоит поговорить здесь, всем вместе?

– Пошли, Кишимото. – Нурия уже встала, теперь ее голос и выражение лица мягкими не назовешь. – Будь другом.

Я неохотно поднимаюсь на ноги.

Гляжу на Назиру, пытаясь угадать, что она думает по этому поводу. Выражение ее лица недоступно для моего понимания.

Нурия снова зовет меня.

Я качаю головой, однако выхожу за ней следом. Она заводит меня за угол, в какой-то узкий коридорчик.

Здесь в ноздри бьет запах хлорки.

Джей расположили внутри МП – очевидное название для медицинской палатки, хотя, на мой взгляд, ошибочное, ведь палатка-то только сверху. Внутри здесь все гораздо больше похоже на настоящую больницу, где есть и палаты, и операционные. Когда я впервые тут очутился, мне немного сорвало крышу, потому что в «Омеге пойнт» и в Секторе 45 все иначе. В Прибежище до появления Сони и Сары целителей не водилось. Медицинская помощь была гораздо более традиционной: ее оказывала горстка самоучек – докторов и хирургов. И устаревшие, несущие угрозу жизни врачебные практики делают из этого места отголосок нашего прежнего мира. В этом здании живут страхи.

В главном коридоре явственнее слышны стандартные больничные звуки – пикают аппараты, грохочут тележки, время от времени кто-то стонет, кричит, кого-то вызывают по внутренней связи. Я вжимаюсь в стену, когда мимо слаженно проносится бригада, толкая по коридору медицинскую каталку. На ней – подключенный к капельнице старик с кислородной маской на лице. Он видит Нурию и чуть приподнимает руку в приветственном жесте. Пытается улыбнуться.

Нурия широко улыбается ему в ответ и продолжает улыбаться, пока мужчину не вкатывают в другую комнату. Как только он исчезает из виду, она припирает меня к стене. Ее глаза сверкают, темная кожа угрожающе пылает в тусклом свете. Я вытягиваюсь в струночку.

Вид у нее на удивление свирепый.

– Что, черт возьми, там произошло? – спрашивает она. – Что ты наделал?

– Так, для начала… – Я поднимаю обе руки вверх в знак примирения. – Я ничего такого не делал. А все, что случилось, я вам, ребята, уже рассказал…