Воображаемый репортаж об одном американском поп-фестивале - [2]
Солнце уже встало, но то и дело скрывалось в набегавших с гор тучах. В странных каких-то тучах: близясь, они словно сразу снижались над равниной, по которой проходило шоссе. Йожеф покосился на небо: не дождь ли собирается? Несмотря на вполне вероятную дневную жару, это его совсем не обрадовало: гнал целую ночь, не снимая ноги с педали, и руки на руле занемели настолько, что он едва их чувствовал, а если еще и дождь, то засветло по скользкому бетону до лагеря никак уж не добраться. Старый «фордик», хотя надрывался, пока не подводил, а если раскочегарить, то и сто двадцать удавалось выжать. По счастью, дорога была совершенно прямая, неумолимая в своей однозначности, как убийство. Движения никакого. Мотор жрал бензин, выл, но делал, что требовалось.
Йожеф поминутно поглядывал на небо, пытаясь разобраться в движении облаков. Отдельные небольшие клубы чередовались с огромными, в полнеба тучами, похожими на грозовые; но за ними из-за горизонта в снопах солнечного света опять выплывали лишь легкие барашки. Все они тянулись к Монтане, в одном направлении с машиной, то полосой пересекая, то лишь пятная небесную голубизну, а то накатывая таким темным валом, что равнина, сколько хватал глаз, вся погружалась в тень. Земля мрачнела, как перед неким новым святотатственным потопом. Но тучи ли это?
Господи, отпусти нам прегрешения наши, miserere me Domine secundum magnam misericordiam tuam, помилуй мя в неизреченном милосердии твоем, это были не тучи. Не тучи? Нет, не тучи: птицы. Говорят, при разрушении Ниневии на обреченный город понеслись такие птичьи стаи, что затмили солнце. Вселенские кингстоны отверзлись, и отовсюду, из глубей и высей, бурля, хлынули пузыристые потоки. Каждый пузырь — плотное птичье тело. Сливаясь и ширясь, густой колышущейся пеленой отделили они землю от неба, тьму от света. И сделалась ночь. Когезия мести и кары столь возросла, что даже хищных птиц, обычно державшихся особняком или парами, сбила в станицы, а за ними безбоязненно ринулись и певчие пичуги. Смешиваясь и сменяя друг дружку, выныривая вверх-вниз и выбиваясь вправо-влево, все они сплошной лавой потекли к Монтане: власть предержащие и малые сии. В очах разума человеческого выглядело это так, будто лучшая половина природы, обратись в птиц, походом выступила на худшую, сбиравшуюся в Монтану. Но не говори: ад кромешный! Что ведомо тебе про ад? Что знаешь ты о равновесии, — как сохранить его природе, которая обезумелой пернатой избранницей встала на одно крыло, извернувшись в воздухе? Что — об уровне, до коего могут досягнуть языки бушующего долу пламени? И как его погасить, дабы низринувшийся сверху потоп пощадил жизни наши…
Первые барашки, чью птичью природу распознал Йожеф, состояли из грифов — вероятно, из кондоров, широко распахнувших крылья: их белоснежные туловища и сбили Йожефа с толку, представясь перистыми облачными завитками его озадаченному взгляду. Маховые и хвостовые перья у них, правда, черные, а покрытые шерстистыми волосками щеки и шея — мясокрасные, но на высоте двух-трех километров виднелось только их освещенное солнцем белое брюхо. Надо ли говорить, что было их много сотен? Но земному глазу-локатору это библейское множество казалось всего лишь облаком, которое мерно перемещалось по небу в такт ветру, его неторопливому спондеическому движению.
— Кондоры гнездятся по отвесным скалам на побережье Патагонии и Магелланова пролива, — сказал Йожеф, глянув в зеркальце заднего вида и со скуки давя на педаль, — взлететь они могут на высоту семи тысяч метров. Медленно поднявшись, кондор парит в воздухе, почти не шевеля своими огромными крыльями, размах которых достигает трех метров. Рост самца — больше метра, самка немного ниже.
— А чем же питается этот властелин неба? — спросил Йожеф, глянув в зеркальце заднего вида и со скуки давя на педаль.
— Падалью, — сказал Йожеф, глянув в зеркальце заднего вида и со скуки давя на педаль. — Тридцать — сорок птиц опускаются на павшее животное и сперва вырывают самые податливые части: язык, уши, половые органы, выклевывают глаза и мякоть возле заднего прохода, чтобы проникнуть в брюшную полость.
— Внутренности любят? — спросил Йожеф, глянув в зеркальце заднего вида и со скуки давя на педаль.
— Выжидают, — сказал Йожеф, глянув в зеркальце заднего вида и со скуки давя на педаль. — Выжидают, пока брюшину не разорвут газы, быстро выделяющиеся на солнце. Самое большое лакомство для них — мягкая толстая кишка и пряный, тронутый гниением ливер.
За меньшим облаком, как дальнее громовое предвестие Судного дня (хотя неслышное на сей раз: заглушал изношенный фордовский мотор) всплыла и темно разлилась, до абстракции истончив солнце, обратив его в кружок бледной фольги, быстро ширящаяся и всеми своими порами пенящаяся грозовая туча, которая задним краем уходила куда-то за недосягаемый горизонт. Впереди поспешали вороны, самые крупные представители семейства corvidae, с однотонно-черным глянцевитым оперением, сильными клювами, твердя свое неумолчное пли-пли-пли и крак-крак-кра. За ними — все остальные вороновые, помельче: черные и серые вороны, грачи-грайвороны, красноклювые клушицы и галки, длиннохвостые черно-белые сороки, что крадут праздничные блестки нашей жизни, сойки, все пятьдесят разновидностей рода garrulus, ореховки, сибирские кедровки — в таком неисчислимом количестве, как некогда на Синае повелением господним перепела, которые на целый день ходу усеяли бесплодные пески вокруг сынов Израилевых, дабы те, голодные, собрав их и вывялив, вволю могли напитать и ублаготворить свое бренное тело возле священной скинии под Кадесом, в северной части пустыни Фаран.
Основная тема творчества крупнейшего венгерского писателя Тибора Дери (1894—1977) — борьба за социальный прогресс и моральное совершенствование человека.
Т. Дери (р. 1894) — автор романов, рассказов, пьес, широко известных не только в Венгрии, но и за ее рубежами. Роман «Ответ» был написан в 1950—1952 гг. В центре повествования — судьбы рабочего паренька Балинта Кёпе и профессора Будапештского университета Зенона Фаркаша; действие происходит в Венгрии конца 20-х — начала 30-х годов со всеми ее тревогами и заботами, с надвигающейся фашизацией, с измученным безработицей, но мужественным, вновь и вновь подымающимся на борьбу рабочим классом.
В романе повествуется о судьбах двух еврейских семей в смутное время, когда Европу сотрясали войны и революции, накануне и после Первой мировой войны. Тем не менее это совсем не трагическое повествование. Скорее, напротив: роман А. Камински — это увлекательный, захватывающий рассказ, полный светлого тонкого юмора и клокочущего задора. Это пестрая комедия, своего рода мировой театр в миниатюре. Эта семейная сага являет собой единственный в своем роде образец искусства еврейского повествования, в которой тонко и умно, с огромным тактом подчеркивается важная мысль: без юмора мы обречены, а с юмором — переживем любые невзгоды.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
«Представьте себе, что Вселенную можно разрушить всего одной пулей, если выстрелить в нужное место. «Шаманский космос» — книга маленькая, обольстительная и беспощадная, как злобный карлик в сияющем красном пальтишке. Айлетт пишет прозу, которая соответствует наркотикам класса А и безжалостно сжимает две тысячи лет дуалистического мышления во флюоресцирующий коктейль циничной авантюры. В «Шаманском космосе» все объясняется: зачем мы здесь, для чего это все, и почему нам следует это прикончить как можно скорее.
Уже почти полгода Эльза находится в коме после несчастного случая в горах. Врачи и близкие не понимают, что она осознает, где находится, и слышит все, что говорят вокруг, но не в состоянии дать им знать об этом. Тибо в этой же больнице навещает брата, который сел за руль пьяным и стал виновником смерти двух девочек-подростков. Однажды Тибо по ошибке попадает в палату Эльзы и от ее друзей и родственников узнает подробности того, что с ней произошло. Тибо начинает регулярно навещать Эльзу и рассказывать ей о своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.