Волшебство наполовину - [4]
— А зачем? — поинтересовался Марк.
— Они были очень добры ко мне после смерти вашего отца. И они очень добры к вам.
— Дарят полезные подарки! — презрительно обронил Марк.
— А тетя Грейс скажет тебе: «Попробуй, пожалуйста, этот маленький шоколадный тортик, такого ты еще не ела, я сама его сготовила»? — поинтересовалась Катрин.
— Нехорошо смеяться над вашей тетей Грейс. Не знаю, что сказал бы на это ваш папа.
— Папа тоже над ней смеялся.
— Это разные вещи.
— Почему?
Такого рода разговор был детям всегда очень интересен и мог бы продолжаться вечность, поскольку касался их самих, но взрослые к подобным разговорам почему-то относились иначе. Мама положила ему конец, отправившись к тетушке Грейс.
Когда она ушла, снова стало происходить что-то странное. Джейн то появлялась в комнате, где они сидели, то исчезала, а они, взяв карты, играли в малоинтересного подкидного, пока не почувствовали, что начинают сходить с ума.
Марк наконец взорвался:
— Почему ты нам ничего не скажешь?
Джейн покачала головой:
— Не могу. Вы не поймете.
Естественно, что это еще только больше всех разъярило.
— Она думает, что раз она волшебница, то значит, всех умнее! — сказала Марта.
— Я думаю, что она вовсе не волшебница! — Это сказала Катрин. — Только она боится, что так оно и есть, и потому не загадывает желания.
— Нет, волшебница! — не очень убежденно воскликнула Джейн. — Только я не знаю — почему или насколько. Это все равно, что отсидеть ногу, — от нее ни пользы, ни радости. Я боюсь даже думать о желании. Я вообще думать боюсь!
Когда у тебя есть волшебный дар, и ты об этом знаешь, то это может быть просто чудесное чувство, будто внутри раздается приятная музыка. Но чтобы насладиться этой музыкой, нужно знать, сколько у тебя волшебного дара и как им пользоваться. А Джейн не имела ни малейшего представления о том, сколько у нее такого дара, как его применять, и оттого была несчастной, и остальные не могли понять — почему, и так ей и говорили, а Джейн огрызалась, и, когда пришло время отправляться спать, никто уже друг с другом не разговаривал.
Более же всего Джейн досаждало чувство, что она что-то забыла, и что если бы она вспомнила, то поняла бы причину случившегося. Как будто эта причина пряталась где-то в ее сознании — вот только бы найти ее. И она погружалась в собственное сознание и искала, искала…
И вот она осознала, что сидит, выпрямившись, на кровати, и что часы бьют одиннадцать, и что она вспомнила. Такое иногда бывает.
Она встала и направилась к туалетному столику, на который машинально высыпала свои деньги, когда вернулась домой с пожара. Сначала она ощупала поверхность столика. Затем зажгла лампу.
Никелевая монетка, найденная в выбоине тротуара, исчезла.
И теперь уж Джейн действительно задумалась всерьез.
II. Что произошло с мамой
У тетюшки Грейс и дядюшки Эдвина сама атмосфера была душной и скучной, и мебель их была душной и скучной, и тетушка Грейс и дядюшка Эдвин были скучными.
«Бедняги, ведь они такие добрые», — молча думала мать четверых детей.
Но ей пришлось изо всех сил напоминать себе об этом, когда тетя Грейс вытащила альбом с семейными фотографиями.
— А теперь, Элисон, думаю, тебе будет интересно взглянуть на фотографии, которые мы сделали во время путешествия в Еллоустонский парк. — И тетя Грейс устроилась среди диванных подушек, как будто намеревалась просидеть там целую вечность.
— Но мне кажется, что ты их уже показывала прошлый раз, тетя Грейс.
— Нет, что ты, милочка, то был Гласьерский парк. Эдвин, пододвинь-ка абажур, чтобы Элисон хорошо было видно. Это вот хорошо известный Гейзер Постоянства. Представляешь, он действительно постоянный — фонтанирует через каждый час. Женщина, которая там стоит… — мы ее не знаем. Это просто какая-то женщина из Огайо — она все норовила попасть в кадр. Эдвину пришлось с ней объясниться. Переверни страницу.
На следующей странице альбома хорошо известный Гейзер Постоянства был сфотографирован с другой точки. Женщина из Огайо успела дойти только до края кадра, во всем же остальном этот снимок ничем не отличался от первого.
Мать четверых детей похлопала ладонью себя по рту, чтобы скрыть зевок.
— Мне действительно уже пора, тетушка Грейс.
— Глупости, милочка. Ты должна остаться на чашечку кофе с тортом. Попробуй-ка этот маленький шоколадный тортик, такого ты еще не ела, я сама его сготовила.
Мама с трудом подавила улыбку. Катрин говорила, что именно так тетушка Грейс и выразится — в своем обычном духе.
Часы пробили одиннадцать.
«Боже мой, — подумала мама, — еще так долго возвращаться на автобусе! Вот бы сразу оказаться дома!»
Тут же в комнате словно погас свет и маме почудилось, что луна и звезды светят прямо сквозь крышу.
Она поискала глазами скучное доброе лицо тетушки Грейс, но тетушки Грейс нигде не было. Вместо этого на маму уставился куст довольно высокорослого молочая, а душное скучное кресло вдруг показалось холодным и колючим. Она посмотрела себе под ноги и оглянулась по сторонам.
Она сидела возле дороги на холмике, поросшем сорной травой. Вокруг не было ни домов, ни хоть какого-нибудь света, — ничего, кроме луны и звезд.
