Волшебный бумеранг - [9]

На вершине холма горело несколько костров. Полуголые тела воинов, озаренные пламенем, казались вычеканенными из красной меди.

Танец кончился, и начались боевые соревнования. Юноши разделились на два лагеря и разошлись в противоположные стороны широкой долины. Наступление начали стоявшие справа. Они бежали, падали в траву, снова поднимались, бросая копья и бумеранги.

Никто не обращал никакого внимания на царапины. Но вот воины дружно поднялись и пошли на сближение. Впереди, ловко уклоняясь от копий и бумерангов, бежал стройный быстроногий воин. Костры вспыхнули ярче, и Коля узнал Акачи. Да, это он возглавлял отряд, который с воинственным воодушевлением перешел теперь в наступление.

И хотя копья были не слишком остры, метали их в полную силу. И столько их проносилось над головой Акачи, что сердце Коли бешено забилось.

На вершине холма, в центре широкой площадки — каварры, Коля увидел могучую фигуру Ечуки Он стоял, скрестив на груди руки, и внимательно следил за каждым движением сына. Рядом с ним так же спокойно стояли и другие старые воины/ Коля понимал теперь их язык. Понимал лучше, чем Вольфа.

— О отважный воин Благородного Какаду, — обратился один из старых воинов к Ечуке, — твой третий сын также доказал, что имеет право носить восемь рубцов на груди.

— Я бы хотел, чтобы он завоевал право носить десять, — сильным голосом ответил Ечука. — Если сыновья племени Благородного Какаду будут неуклюжи, как утконос, и доверчивы, как длинноногий эму, через несколько оборотов от нас не останется ни следа. Всех нас погубят молнии белых динго, а кости догрызут их овчарки. Так пусть лучше погибнет с десяток наших сыновей в таких боях, чем случится то, что случилось на Холодном острове.

Вскоре военные упражнения окончились, и воины начали сходиться на торжественный ужин. Пришел Акачи, окруженный молодыми воинами. На правом плече юноши кровоточила глубокая рана, но лицо его было праздничным и торжественным. Смеясь и шутя, он время от времени набирал горсть земли и закладывал ее в рану, чтобы остановить кровь. Заметив Колю, Акачи подошел к нему.

— О мой Белый Брат! Как хорошо, что ты пришел. Будешь ужинать со мной.

Сегодня Акачи имел право ужинать вместе со старыми воинами. Так будет продолжаться четырнадцать дней. Потом он утратит это право на много лет и обретет его снова лишь тогда, когда его примут в почетный круг старых людей. Женщинам, детям и юношам запрещается есть пищу, которую готовят для себя старые воины.

Акачи взял Колю за руку, подвел к Ечуке и посадил рядом с собой. Запеченное мясо лежало в лукошках из прутьев. В таких, с которыми женщины ходят за съедобными кореньями.

— Сегодня, сын, ты стал настоящим воином, — торжественно обратился Ечука к Акачи. — Ты должен вместить в себя весь ум и хитрость врага. Ты должен знать все его тайные мысли. Для этого Благородный Какаду приказал преподнести тебе на ужин вот это…

Ечука неторопливо полез рукой в корзину и достал оттуда… О нет! Об этом даже страшно подумать! Коля, задрожав от страха, начал отодвигаться дальше и дальше, пока не скатился с холма вниз, где его уже никто не видел, — туда не достигал свет костров.

Потом он заметил, что лежит на груде какого-то хлама. Всмотревшись, он понял, что это охотничьи сапоги колонистов…

Сорвавшись с места, Коля во весь дух помчался к шалашу и, упав на привядшую траву рядом с мичманом, долго еще дрожал и стучал зубами. А когда к нему вернулась речь, он, не помня себя от страха, выкрикнул:

— Они их съели!..

Володя провел ладонью по горячим щекам Коли. Новость не удивила и не поразила его — он словно был готов к ней.

— Успокойся. Их нужно принимать такими, какие они есть. И что бы там ни было, они все-таки значительно благородней, чем те, кто на них охотится. Это такой обряд, связанный с верой в то, что сила и ум врага переходят в них.

— Володя, а что, если и нас съедят? — дрожащим голосом прошептал Коля.

— Нет, Максимка, нам это не угрожает. Туземцы никогда не нападают первыми. Мирные колонисты, обрабатывающие землю, их не боятся. Земледельцев туземцы не трогают. Они убивают лишь тех, кто убивает их. А что же им делать, как ты думаешь?

— Но это же ужасно!..

— Ужасно, говоришь?… Вот дослушай, что случилось в Тасмании. Этот остров некоторые из австралийских племен называют Холодным. Вообще там достаточно тепло, но люди, привыкшие к тропической жаре, считают его холодным. Так вот, Максимка… В Тасмании истребляли туземцев для того, чтобы кормить собак. Да, да! Это делали наши цивилизованные европейцы. Спокойненько рубили их тела так, как мясник рубит барана, и бросали собакам — голову, руки, ноги… Или зарывали трупы под плодовые деревья. Под каждый персик, под каждую яблоню — по тасманцу. Ну вот, Максимка… А ты говоришь: жестоко. Последний тасманец был уничтожен лет двадцать тому назад. Я уже забыл, как его звали… Он сошел с ума от страшного одиночества. Гонялся за собаками, отбирал у них кости своих братьев и обвешивал себя черепами. Колонисты поили его водкой, а потом науськивали на него собак. Вот такие, Провидец, были развлечения! Погиб он в каком-то кабаке, где развлекались английские моряки. Какой-то «остряк» придумал для него веселую смерть. Пощелкав у виска разряженным пистолетом, он дал его потом тасманцу, чтобы тот повторил эти упражнения. Но теперь пистолет оказался заряженным. — Володя зашевелился, укладываясь на спину. Ему еще тяжело было говорить. — И вот представь себе: есть Тасманово море, есть большой благодатный остров Тасмания, но на нем нет уже давно ни одного тасманца!