Волшебные сказки Швеции - [23]
— Что ж, — проворчал тролль, — пожалуй, они придутся впору тролльчатам.
— Тролльчатам! — взъярилась старуха. — Неужто ты собираешься жениться на троллихе? Теперь, когда мы почти выбились в люди?! Ну уж нет! У тебя будет миленькая беленькая жёнушка с длинными золотистыми волосами и самые славные маленькие светловолосые детки! Баю-бай, баю-бай… — запела она и принялась раскачивать одёжки на своих ручищах.
— Ах, не заносись больно высоко! — сердито прошипел тролль и пнул бочку для воды так, что та расплескалась. — Ну кто за меня пойдёт?!
Однако уж если троллиха что вбила себе в голову — нипочём не отступится. И она спрятала пару принцессиных сорочек к себе в сундук.
— Да не забудь, как станут считать постиранное, отвести людям глаза, — предупредила она сына, когда тот собрался везти бельё назад во дворец. — Чуток тролльей премудрости и тебе достался.
Пришлось Друлле повторить заклинание, которое он должен был бормотать, пока люди будут считать бельё.
И всё шло хорошо. Каждую неделю тролль привозил бельё из замка, и всякий раз старуха припрятывала какую-нибудь одёжку, но при подсчёте никто этого не замечал. Но вот прошло несколько недель, и королевская нянька доложила фрейлине, что дорогие одёжки принцессы странным образом пропадают. Не иначе кто-то из слуг крадёт их, ведь из стирки-то всё возвращается в целости и сохранности.
Подозрения пали на молоденькую девушку-сироту по имени Инга, которая чинила бельё и пришивала пуговицы и ленточки на одежду принцессы. И хотя та отрицала свою вину, ей не поверили: ведь никто больше не имел доступа к одежде. А когда у неё в каморке нашли несколько рубашечек, которые девушка взяла туда, чтобы зашить, это посчитали доказательством её вины, и бедняжку с позором выгнали из замка.
В отчаянии побрела она по тропинке куда глаза глядят — лишь бы оказаться подальше от замка, где на неё возвели напраслину. Во всём мире не было у неё никого, к кому бы она могла обратиться за помощью. Да и кто захочет принять воровку!
В конце концов, поздним вечером, Инга оказалась у того самого лесного озера, где стояла избушка троллей. Она подошла к берегу и склонилась над зеркальной гладью. Уж лучше ей утонуть в этой глубокой прохладной воде и никогда больше не видеть людей!
Но тут она почувствовала, как кто-то потянул её за юбку. За её спиной стояла отвратительная старуха в чёрном платке. Она улыбалась ей своим широким ртом, а её маленькие глазки приветливо подмигивали испуганной девушке.
— Негоже стоять тут на холоде так поздно вечером, — сказала старуха хриплым голосом, — пойдём ко мне в избушку, там обогреешься.
Девушка испугалась старухи, но всё же пошла за ней следом. Она даже обрадовалась, что хоть кто-то пригласил её к себе в дом.
Когда Инга вошла в избу и увидала парня с чёрной косматой чёлкой, она догадалась, что оказалась в доме той самой прачки из леса, и почувствовала себя увереннее. Так что, когда старуха пригласила её остаться жить в избушке и помогать по хозяйству, девушка с благодарностью приняла предложение — идти-то ей было некуда.
Конечно, многое ей показалось странным — и в старухе, и в её сыне. Впрочем, если жить так одиноко, в глуши, вдали от людей, у любого, поди, появятся странности.
Она подошла к берегу и склонилась над зеркальной гладью
Но к ней хозяева относились с искренним радушием. Хотела было Инга помочь старухе со стиркой, но та ей не позволила, сказала, что руки у неё слишком нежные и белые для такой работы. А вот если бы она согласилась готовить им еду — такую, как варят в домах там, в деревне, — их бы это очень порадовало.
И девушка стала варить хозяевам кашу и молочный суп, жарить мясо, печь блины со сметаной и хлеб. Старуха с сыном не могли на неё нарадоваться. А ещё она немного прибралась в доме — в своей крошечной каморке и на кухне, где спали старуха с сыном, так что в конце концов всё вполне сносно устроилось.
Одна беда — едва троллиха увидала девушку, когда та, такая стройненькая и светленькая, стояла на берегу, сразу же решила, что лучшей невесты для её сынка не сыскать, и тут же ему так и сказала. Друлле не больно-то слушал старухины речи, но чем больше сам приглядывался к Инге, тем больше чувствовал, что мать права.
Он мог часами сидеть в своём углу на кухне, наблюдая за тем, как девушка хлопотала по дому. Мрачный неотрывный взгляд его тёмных глаз был для Инги настоящим мучением. Странный парень казался ей похожим на жалкого пса, который привык к побоям, но жаждал ласки. И всё же ей легче было быть ласковой с собакой, чем с этим парнем, который вызывал в ней необъяснимое отвращение. Он же стремился всячески ей угодить. Стоило Инге только чего пожелать, как он мчался исполнять любую её прихоть. Но от этого ей только ещё тошнее становилось.
Как-то раз Инга шла по лесу и размышляла о своём житье-бытье, а ещё о странном поведении старухи и том, как та иногда на неё посматривала. «Жить с ними под одной крышей становится всё тяжелее, — думала девушка, — но куда же мне уйти?»
И тут встретился ей на лесной тропинке молодой королевский егерь. Его-то она больше всего боялась повстречать!
