Волшебные сказки - [12]
— Маркиза, перед вами несчастнейший из всех отцов и королей! Несмотря на своё врожденное обаяние, Прелестник с каждым днем становится своенравнее и непослушнее. Господи! Вправе ли я оставить после себя такого наследника и вверить свои владения светлейшему глупцу?
— Такова уж судьба, — ответила маркиза. — Она одаривает всегда лишь с одной стороны. Лень — вечный спутник красоты, ум же и безобразие никогда не расстаются. Пример этому в моей собственной семье: несколько дней тому назад мне прислали мою двоюродную внучку, у которой, кроме меня, нет родных. Она мерзка, как жаба, худа, как паук, притом хитра, как обезьяна, и умна, как книга, и всей этой прелести нет еще и десяти лет. Судите сами, сир,[2] мой маленький урод сам пришел с вами поздороваться.
Король обернулся и увидел ребенка, полностью соответствовавшего описанию маркизы. Выпуклый лоб, темные, неприветливые глаза, взъерошенные волосы, матово-смуглый цвет кожи, большие белые зубы, загорелые длинные руки — все это нимало не походило на нимфу лесов. Но из куколки появляется бабочка. Дайте ребенку расправить свои крылышки и вы увидите, в каких красавиц превращаются иногда эти противные десятилетние девчонки.
«Маленький урод» подошел к королю и сделал перед ним такой серьезный реверанс, что Капризник не мог удержаться от смеха, хотя и не был расположен к веселости.
— Кто ты? — спросил он, дотрагиваясь до подбородка девочки.
— Ваше Величество, — с важностью ответил ребенок, — я — донна Долорес-Розарио-Кораль-Конха-Валтасара-Мельхиора-Гаспара и Тодос Сантос, дочь благородного рыцаря дона Паскаля-Бартоломео-Франческо де Асиз и…
— Довольно, — прервал король, — я не спрашиваю тебя о твоей родословной, мы здесь не на твоих крестинах, не на твоей свадьбе. Как тебя зовут запросто?
— Сир, — отвечала она, — меня зовут Паццой.[3]
— А почему тебя зовут Паццой?
— Потому что это не мое имя, сир.
— Это странно, — сказал король.
— Нет, сир, — отвечала девочка, — это весьма просто. Моя тетка утверждает, что я слишком сорви-голова для того, чтобы хоть один святой признал бы меня своей крестной дочерью. Вот почему она назвала меня именем, которое в раю никого не оскорбит.
— Ответ хорош, дитя мое. Я вижу, что ты не простая девочка. Не всякому дано оказывать подобное внимание обитателям рая. Если ты так смышлена, не можешь ли ты сказать мне, кто такой ученый?
— Да, сир. Ученый — это человек, который знает, что он намерен сказать, когда начинает говорить, и что он хочет сделать, когда берется за работу.
— О, если бы мои ученые были такими, какими ты их себе представляешь, — сказал король, — я сделал бы их своими советниками и поручил бы им управлять моими владениями. А кто такой невежда?
— Сир, — отвечала Пацца, — бывают три вида невежд: тот, кто ничего не ведает, тот, кто говорит о том, чего он не ведает, и тот, кто ничего не хочет ведать. Все три пригодны разве что для костра или для виселицы, потому что они не тонут.
— То, что ты говоришь, похоже на пословицу. Знаешь, как называют пословицы?
— Да, сир. Их называют мудростью народов.
— А почему их так называют?
— Потому, что они сумасшедшие, — отвечала Пацца. — Они режут правду в глаза, они бывают на всякий цвет и вкус. Пословицы похожи на колокола, они отвечают: да или нет, смотря по душевному состоянию того, кто вслушивается в их перезвон.
При этом Пацца, высоко подпрыгнув, поймала муху, жужжавшую около королевского носа, затем, покинув изумленного Капризника, побежала к своей кукле, опустилась на пол и стала укачивать ее на своих коленях.
— Итак, — спросила маркиза, — какого вы мнения об этом ребенке?
— Она слишком умна, — отвечал король. — Она долго не проживет.
— О, Ваше Величество, — воскликнула девочка, — ваши слова не льстят самолюбию моей тетушки, ведь ей давно уже минуло десять лет.
— Молчи, цыганенок, — проговорила старая дама, улыбаясь, — разве королям делают выговоры?
— Маркиза, — сказал Капризник, — у меня возникла мысль до того странная, что я едва ли дерзну поверить ее вам, и тем не менее, я чувствую страстное желание привести ее в исполнение. Я ничего не могу поделать с сыном, ум не имеет власти над этим упрямцем. Как знать, быть может, сумасбродство достигнет большего успеха? Не сделать ли из Паццы наставницу Прелестника? Этот сорванец, противящийся всем своим учителям, окажется, быть может, беззащитным против ребенка. Единственное препятствие — это то, что все будут не согласны со мною. На меня ополчится весь свет.
— Пустяки! — сказала маркиза. — Свет так глуп, что быть разумным, значит — не думать так, как думает свет.
Вот таким образом Пацце было поручено образование юного принца. Официального назначения не последовало. В местных «Ведомостях» не сообщалось, что король внезапно нашел выходящего из ряда вон гения и вверил ему ум и сердце своего наследника, но на следующий же день Прелестника послали к маркизе и разрешили ему играть с Паццой.
Оставшись наедине, дети молча глядели друг на друга. Пацца, более бойкая, заговорила первой:
— Как тебя зовут? — спросила она своего нового приятеля.
— Те, которые со мной не знакомы, называют меня Ваше Величество, — отвечал Прелестник обиженно, — те, которые знакомы со мной, называют меня запросто принцем, а все прочие говорят мне Вы. Этого требует этикет.
