Волшебные одежды - [75]

Хэрн разослал ко всем гонцов, со словами о том, что это просто вода.

Вода. О, Хэрн! Это же целая Река, обращенная ко злу! Вспомнить хотя бы, что творит Река во время половодья. Но люди уже начали верить Хэрну.

— Это просто вода, — повторяли все, дрожа.

Вода все прибывала. Вершина волны изогнулась, и на ее гребне заплясали деревья и камни. Казалось, что гребень вот-вот наклонится и обрушится — как на морских волнах. Но он не рушился. Я прямо-таки чувствовала силу, которая удерживает его. Неудивительно, что Танамилу пришлось спасаться бегством. Эта сила быа уверена в себе — это я тоже чувствовала. Они почти достигли конца своего пути, и Один еще до вечера должен был оказаться у них в руках. Они помчались к расщелине с голубыми заводями.

Там-то Утенок с Танамилом и натянули свою первую сеть. Волна накатила, влилась в расщелину и прошла через сеть, словно и не заметив ее. Но, однако же, я услышала грохот обрушившейся огромной волны. У всех заложило уши, а поджилки ослабли. Гребень изогнулся, прежде чем маги успели его удержать, и вся масса воды рухнула в расщелину. Я вся вымокла, хотя и стояла высоко наверху. Бревна, камни и деревья рухнули вместе с водой. Некоторые люди, стоявшие пониже, пострадали, но серьезных травм не было.

Оставшаяся водяная стена остановилась, зависла и в конце концов с ворчанием и скрежетом отступила обратно в озеро — и там и остановилась, и поверхность ее забурлила от ярости. Оказалось, что вход в расщелину разбит, и танамилова сеть вместе с ним. Но Танамил знал, что эта сеть будет разрушена.

Джей сказал, что это походило на проволоку, которую натягивают в ловушках.

Но пришло известие, что нижние сети, включаю ту, большую на дне, тоже порваны. Танамил, невзирая на усталость, кое-как выбрался из шатра и отправился вниз, чинить сети. Проходя мимо нас с Джеем, он сказал, что запретил Утенку идти с ним, и я была ему за это благодарна.

Огромная волна стояла, бурля, посреди озера, и по мере того, как в нее вливалась вода из водопада, она становилась все выше и выше. За ней была лишь грязь и мелкие лужицы. Но еще до наступления темноты нам сообщили снизу, что среди лужиц лежат тела двух магов.

— Они — всего лишь смертные люди, как и мы, — сказал Хэрн. А потом повсюду учинилась суматоха, поскольку Хэрн желал выяснить: правильно ли ему запомнилось, что у Канкредина было всего не то сорок, не то пятьдесят магов? К этому времени уже даже самые колеблющиеся из варваров поняли, что они значат для Канкредина ничуть не больше, чем наши люди. Лорды варваров прислали гонца, который смиренно сообщил, что магов всегда было пятьдесят. Я думаю, что Хэрн и сам это знал. Ему просто нужно было приободрить людей.

Но меня это не приободрило. Я смотрела на водяную гору и думала: как же может в ней жить? А потом до меня дошло. Люди, которые имеют дело с душами, опасны, и когда они живые, и когда они мертвые. Я вспомнила, как Канкредин вдруг появился перед нами в том кресле — вот его не было, и вот он возник, — и заподозрила, что Канкредин не живой. Когда изнуренный Танамил, покончив с сетями, поднимался обратно, я шепотом спросила у него об этом.

— Да, он мертвый, — сказал Танамил. — Никто из живых не может работать с душами. Все маги проходят через смерть. А потом они облачаются в свои волшебные одежды, и эти одежды являются одновременно и заклинаниями, и их новыми телами.

Я задумалась: а почему «сокрытая смерть» носил свое одеяние под той ужасной накидкой? Я сидела у станка и дрожала — сумерки выдались холодные. Но через ужас ко мне пробились две здравые мысли. Первая заключалась в том, что я тоже прошла через смерть, и в этом я им равна, а может, даже и превосхожу их. Когда же меня посетила вторая мысль, я ухватила одну из девушек Робин и отправила ее к Хэрну, передать ему, что мага можно вывести из строя, если разрезать его одеяне. Хэрн в ответ передал мне свою благодарность. И прозвучало это почти что почтительно.

Если бы Канкредин сразу же послал на нас еще одну волну, он бы нас уничтожил. Танамил, отправившийся чинить сети, находился внизу, а я дошла только до моего разговора с Карсом Адоном у него в лагере. На этом месте мне пришлось остановиться, потому что совсем стемнело. Но я чувствовала, что Канкредин — ну, не то, чтобы усомнился (он до сих пор был уверен, что победит) — но заосторожничал. Он встретил препятствие там, где совсем не ожидал. Мне кажется, сети помешали ему различить, кто же выступил против него. Утенок сказал, что они и были на это рассчитаны. Потому Канкредин решил подождать, чтобы при свете дня вся глупость этих ничтожных живых существ — то есть, нас, — оказалась на виду. Он мог действовать и в темноте, но он знал, что в ночи мы тоже кажемся таинственными и огромными. Вот видите: я сама уже начинаю думать, как ведьма! Потому-то волна осталась стоять в озере до рассвета, а наши воины спали кто где стоял, посменно.

Робин, кажется, вообще не спала. Она пристраивала к делу женщин, девушек и маленьких детей. Одни бегали с сообщениями. Другие носили раненых, а третьи за ними ухаживали. Некоторые примкнули к нашему последнему рубежу обороны.