Волшебные одежды - [33]

— Сюда, пожалуйста, — сказал варвар. Он развернулся и зашагал прочь. Другой копьеносец выпростал копье из складок плаща, обогнал седого и пошел впереди. На копье оказался флаг, украшенный какими-то разноцветными гербами. Мы шагали следом за ним по песчаным холмам, и нам чудилось, будто мы снова в Шеллинге и идем в Речной процессии. До сих пор я видела только те флаги, которые употреблялись в религиозных целях, но на этом флаге, который вился у нас над головами, не было никаких изображений, которые могли бы быть связаны с религией.

Идти пришлось недалеко. Мы взобрались на высокий берег — тут песок был посуше и брался коркой. Берег порос деревьями, и все они росли под наклоном, как будто повернулись спиной к морю. И там, за еще одной песчаной рекой, обнаружилось скопление домов — не больше Шеллинга. Как позднее сказал Утенок, мы бы перепугались до смерти, если бы знали, что разбили лагерь в двух шагах от короля варваров. Предполагалось, что мы должны бы были узнать королевский лагерь с первого взгляда. Но это была просто куча потрепанных шатров и хижин, выстроенных их плавника. Она казалась беднее самого бедного селения, какое мне только доводилось видеть. И однако же над хлипкими крышами реяли флаги, горделиво и набожно.

— Что ж это за король, к которому мы идем? — одними губами произнес Хэрн.

Но мы с Утенком не были настроены столь презрительно. Арбалетчики могли перестрелять нас здесь с таким же успехом, как и во дворце.

Седой варвар вошел в один из потрепанных шатров. Мы остались ждать снаружи, в компании флага и арбалетов. Поскольку это был шатер, мы слышали сквозь хлопанье полога на ветру, о чем говорят внутри. Слышать-то слышали, а вот понимали с трудом.

— Лорд, я привел сюда троих юных волшебников, — услышала я, — и плохо понимаю, что делать дальше.

Следующие слова заглушило хлопанье полога. Потом послышалось:

— Я думаю, лорд, что на этот раз Кед сказал правду. Их трудно понять, а по одежде они похожи на местных.

Потом они заговорили так быстро, что я вообще перестала что-либо разбирать. Потом посланец сказал:

— Да, лорд, я согласен. Возможно, это именно то, что вам было нужно.

Мы все это время стояли у шатра, и нам было не по себе. Мы не знали, зачем мы понадобились королю. Мы думали про Гулла и про Танамила. И нам чудилось что-то зловещее в том, что хотя в лагере было полно варваров, они не сбегались поглазеть на нас, как это непременно сделали бы жители Шеллинга. Я только заметила, что девушки и женщины с металлическими кувшинами идут к речке за водой и стараются пройти мимо нас. Возможно, им вовсе и не нужна была вода. Это просто был повод взглянуть на нас. Среди них не было ни одной, которая могла бы сравниться с Робин, но зато мне понравились их облегающие одежды. Мужчины и мальчишки тоже подыскивали какие-нибудь поводы, чтобы пройти мимо нас. Один принялся убирать какой-то хлам. Другой провел мимо нас рослого коня. Какой-то мальчишка брел с мешком от одной хижины к другой. В общем, за нами постоянно исподтишка наблюдали, и от этого становилось неуютнее всего.

Наконец посланец вышел и приподнял полог шатра, пропуская нас внутрь.

— Пожалуйста, заходите. Мой лорд ждет вас.

К этому моменту мы уже немного привыкли к их манере речи. Мы вошли в шатер. Все мы помнили о Гулле и держались настороженно. Король встал, приветствуя нас. Он это сделал из вежливости. Но Утенка настолько одолели мысли о Гулле, что он выпалил:

— Здесь никто не заберет мою душу!

— Думаю, вы в этом разбираетесь куда лучше меня, — вежливо сказал король. — Но все-таки позвольте вас заверить, что об этом не может быть и речи.

Он был не старше Гулла и не выше Хэрна. Мы стояли и глазели друг на друга, и обе стороны чувствовали себя неловко. Король и вправду был очень похож на Хэрна — только он был потоньше и вид у него был какой-то нездоровый. И, кажется, он прихрамывал — но этого я точно не скажу, потому что при разговоре с нами он почти все время сидел. Рядом с королем Хэрн выглядел на удивление рослым и крепким. Я уверена, что с тех пор, как мы уплыли из Шеллинга, Хэрн здорово подрос. Но у обоих была одинаковая посадка головы и одинаковые длинные носы, и оба они это знали. Они смотрели друг на друга со жгучим интересом; такой интерес перерастает либо в дружбу, либо в ненависть.

— Я — Карс Адон, — сказал худощавый юный король, — сын Кинирена. Теперь, когда мой отец умер, кланы принесли клятву верности мне.

Он вовсе не хвастался, говоря об этом. Он просто сказал об этом, как о факте, чтобы мы знали, с кем имеем дело. Меня поразило, что он назвал себя Адоном. Это ведь одно из тайных имен нашего Одного, и его не произносят вслух.

— Быть може, вы хотите присесть? — добавил король и неловко улыбнулся нам. И сам опустился на походное деревянное кресло, обитое кожей.

Это кресло нельзя было назвать красивым, но это была единственная приличная вещь в шатре. Перед креслом кто-то поставил толстый чурбак, табуретку доярки и перевернутую корзину из ивовых прутьев. Хэрн сел на табурет, и я поняла, что он сделал это из вежливости — так он был ниже Карса Адона. Утенок выбрал корзину, а я очень осторожно примостилась на чурбак. Чурбак шатался.