Волшебные миры Хаяо Миядзаки - [59]

Миядзаки подчеркивает, что Кики своего рода аутсайдер. В одной особенно тяжелой сцене она отправляется гулять с Томбо, чтобы опробовать его новый «мускулолет» – летающий велосипед с пропеллером. Они пускаются вниз со склона, несутся вдоль прибрежной дороги и в итоге падают на траву на берегу океана. Кики с облегчением обнаруживает, что никто не пострадал, а Томбо спрашивает, использовала ли она свою способность летать для мягкой посадки.

Режиссер выбирает этот момент, чтобы внести диссонирующий элемент, когда группа друзей Томбо, ищущих развлечений, кричит ему из потертого драндулета, чтобы он поехал с ними посмотреть на огромный дирижабль, который пришвартован на пляже. Томбо зовет Кики с собой, но она упрямо отказывается. Стоя в одиночестве, как тень на фоне моря, она слышит, как одна из девочек в машине говорит: «Это та девочка, которая возит посылки». Кики сердито говорит Томбо, что ей пора вернуться к работе, и тащится обратно в гору к пекарне.

Неудивительно, что Кики начинает терять свою способность летать после того, как ее веселое времяпрепровождение с Томбо так печально закончилось. Вешая на Кики ярлык «работающей», та девочка только усиливает ее чувство одиночества и уязвимости и резко напоминает о том, что, в отличие от легкомысленных подростков, она должна зарабатывать себе на жизнь. Миядзаки подчеркивает ее одиночество внезапной утратой способности общаться с Зизи – и это еще одно событие, которого нет в книге. В момент болезненного самоосознания Кики признается равнодушному Зизи, что с ней что-то не так. «Только подружилась с человеком и сразу начала на него злиться», – жалуется она, ворочаясь в постели.

Такие жалобы вряд ли были бы неуместны в реалистичном молодежном романе, где Кики могла бы просто смириться с потерей своих способностей и занять место в мире обычных людей. Миядзаки даже шутил, что Кики в итоге открыла бы службу доставки и ездила на велосипеде[190]. К счастью, такую банальную концовку он отвергает и вместо этого создает драматичный финал, в котором технологии и волшебство борются друг с другом в трогательной кульминационной сцене спасения с участием часовой башни Корико, дирижабля, метлы и мальчика в беде.

Концовка начинается мягко – с визита Кики к мадам, ее пожилой подруге. Там Кики видит телерепортаж о том, что из-за сильного ветра дирижабль отвязался и зацепился за часовую башню. Хуже всего то, что под ним на веревке висит Томбо. Кики в смятении, но она решительно берет у дворника метлу и снова пытается взлететь. Ей это удается, хотя неуклюжая метла дрожит и дергается под ней. В конце концов она поднимается на достаточную высоту, подлетает к Томбо и спускает его на землю, когда он выпускает из рук веревку, и толпа внизу разражается безумным ликованием.

По сравнению со спокойным тоном основной части фильма такой финал сильно выделяется. Некоторые японские критики в пух и прах разнесли концовку, назвав ее «безвкусной» и «банальной», а сцену в толпе сравнили с кадрами из какого-нибудь постановочного боевика[191]. На самом же деле в финале фильма соединяется сразу несколько важных тем и при этом остается пространство для дальнейшего развития. Миядзаки тонко подготовил эту развязку с помощью уже проскальзывавших в разговорах и по радио новостей о дирижабле. Заканчивая фильм многолюдной сценой в центре города, Миядзаки также позволяет нам увидеть в образе Кики традиционного героя, а то, что она спасает Томбо, помогает ей вписаться в новое общество.

Эмоциональная кульминация фильма происходит уже в тот момент, когда Кики восклицает, что без способности летать она ничто, а насыщенный сюжетный финал снова объединяет естественное и сверхъестественное, человеческое и технологическое. Именно вера Кики в себя и вновь обретенная способность летать позволяют ей преодолеть и время, и технологии, которые олицетворяют часовая башня и дирижабль.

В фильме, казалось бы, противоречащие друг другу силы сливаются в единую гармонию. В сцене, где Кики и Томбо мчатся по дороге вдоль пляжа на велосипеде с пропеллером, Миядзаки показывает, что технологии и сверхъестественное могут работать вместе. Пролетая на метле по чудесным, но уже полностью урбанизированным улочкам Корико, Кики служит своего рода «навязчивым анахронизмом», по прекрасному выражению Майкла Дилана Фостера[192]. Она словно явилась из прошлого сквозь время и пространство. Миядзаки подчеркивает некоторую неуместность появления сверхъестественного в Корико, заполняя его улицы привычными для города транспортными средствами: поездами, трамваями, машинами, в том числе скромным грузовиком, на котором Урсула с Кики автостопом едут в лесной домик художницы.

Кульминация фильма, в которой колдовство Кики берет верх и над временем, и над технологиями, говорит об оптимистичном будущем, в котором традиции выстоят против посягательств современности. Это еще яснее проявляется в мешанине финальных сцен. Режиссер показывает нам счастливую интеграцию Кики в городскую жизнь и как она наслаждается дружбой со своими ровесниками. В то же время мы видим, как она летит на метле над Томбо, который крутит педали велосипеда с пропеллером, и это служит простой и эффектной иллюстрацией мира, одинаково радостно принимающего как технологии, так и волшебство.