Волшебные чары - [41]

– Еще хуже, чем сам начальник? – понимающе кивнула баба.

– Вот-вот! – подтвердила я. – Вы мне хоть скажите, Анна Григорьевна дома? Вдруг ее нет, и я зря здесь время потеряю, а у меня дел по горло.

– Здесь она, – хмыкнула баба. – Отсыпается после вчерашнего.

– Пьет? – шепотом спросила я.

– Нет, за ворот льет! – произнесла баба избитое выражение. – Да здесь все пьют.

– Но поговорить-то с ней можно? – просительно сказала я.

Почувствовав себя главной, к которой обращаются за помощью, баба подобрела и кивком дала мне понять, чтобы я шла за ней. Мы прошли по коридору, остановились возле облезлой двери, и баба загрохотала в нее кулачищем:

– Анька! К тебе пришли!

– Какая сволочь приперлась?! – Послышался скрип старой мебели и тяжелые шаги.

Снедаемая любопытством баба и не думала уходить, а я и не собиралась ее прогонять: нет более ценного источника информации, чем соседи, и глупо портить с ними отношения. Наконец, дверь открылась, и в проеме показалась невысокая толстая женщина в надетом поверх несвежей – это еще мягко сказано! – ночной рубашки засаленном и рваном халате, который уже наверняка забыл как о том, что был он в давние времена красивым и дорогим, так и о самой обыкновенной стирке. Я сразу увидела, что Анька когда-то была очень красивой женщиной, но сейчас ее обрюзгшее лицо, мешки под глазами и многочисленные глубокие морщины могли вызвать только презрительную жалость. А в ее комнате царил такой разгром, словно вчера здесь кутила банда махновцев. Очень приличные и дорогие вещи давно потеряли свой первоначальный лоск и были свалены кое-как кучей, толстый ковер пыли покрывал все, что только возможно, имелась протоптанная дорожка в пыли на полу, а уж запах – такой, что хоть нос затыкай: смесь дешевого табака, грязного белья и перегара.

– Ты кто? – уставилась она на меня.

– Здравствуйте, Анна Григорьевна! – с максимальной приветливостью сказала я и начала импровизировать: – Я работаю на Николая Николаевича Журавлева, сейчас в Москве, в командировке…

– Знать его не хочу! – отрезала Анька и собралась было закрыть дверь, но я выставила вперед ногу и просительно сказала:

– Но вы хоть дослушайте меня до конца!

Дверь приоткрылась, и я продолжила:

– Вообще-то, я к вам в основном от Натальи Васильевны… Дело в том, что во время ремонта в их доме был испорчен комплект их свадебных фотографий, а, как она сказала, у ваших бабушки с дедушкой он тоже был. Так не продадите ли вы свой, если он у вас, конечно, сохранился?

– Представь себе, сохранился, но продавать – не буду! Когда у меня настроение поганое – достану я эти фотки, плюну им в рожи, и легче становится, – язвительно проговорила она.

– Но вы все-таки подумайте, – попросила я. – Деньги ведь никогда лишними не бывают.

– И сколько же Наташка собирается за них заплатить? – поинтересовалась она.

– Вы продаете, вы и цену назначаете, – ответила я.

– Тысячу долларов! – выпалила она, и бабища, стоявшая рядом со мной, глухо охнула.

– Хорошо, – согласилась я. – С собой у меня таких денег, конечно, нет, но я попозже их привезу. Только – поймите меня правильно – покажите мне сначала фотографии, чтобы не получилось так, что вот я приеду, а вы их вдруг и не найдете – живете-то вы далеко от центра, и я только время потеряю.

Анька с подозрением уставилась на меня, и я поспешила ее успокоить:

– Ну, чего вы опасаетесь? Вы в комнате, а я стою в коридоре, тем более рядом с вашей соседкой, которая уж никак не позволит мне выхватить их у вас из рук и сбежать. Я просто хочу убедиться, что не зря в следующий раз приеду.

– Ладно! – подумав, согласилась Анька.

Она пошла в глубь комнаты, разбросала какие-то вещи, подошла к шкафу и начала в нем рыться, но – неудачно. Тогда она со стоном выпрямилась, замерла, о чем-то размышляя, и принялась искать в другом месте, но столь же безуспешно.

– Ладно! – наконец, сказала она. – Ты пока за деньгами съезди, а я их найду.

– Анна Григорьевна, дайте мне, пожалуйста, свой номер телефона, чтобы я могла вам предварительно позвонить, – попросила я. – Вдруг вы их не найдете?

– Найду! – угрожающе пообещала она и захлопнула перед моим носом дверь.

Только я и не думала уходить и в ответ на вопрошающий взгляд толстой бабищи приложила палец к губам, призывая ее к молчанию. Та недоуменно уставилась на меня, но не произнесла ни звука. А из-за двери до нас донесся голос Аньки:

– Ну, гад! Сейчас я тебе кое-что выскажу!.. Дудурчик? Это я, твой мумурчик! – язвительно проговорила она. – Ты куда, сука, фотографии дел?! – заорала она. – Какие-какие! Колькины, свадебные! Ты же последний их в руках держал!.. Ты мне мозги не пудри! Не отдавал ты мне их!.. Ты тогда с бутылкой приехал и вдруг попросил их тебе показать, а теперь их на месте нет!.. А никуда я их не засунула! Они у меня всегда под рукой были!.. Представь себе, да, захотелось полюбоваться!.. А не твое это собачье дело!.. Короче: у Кольки с женой с ихними фотографиями что-то случилось… В общем, испортили их! Вот Наташка и прислала ко мне какую-то девку с Колькиной работы, чтобы та у меня их выкупила. Так что, роднуля, или ты мне их быстренько привозишь, или сам мне тысячу баксов за них отдашь!.. Какая девка? А тебе-то какая разница?.. Ну, молодая!.. Ну, красивая! Только она на тебя, козла облезлого, даже не посмотрит! Это тебе не мокрощелок трахать, которые тебя ублажать вынуждены, чтобы ты их куда-нибудь пристроил!.. Нет, имени я не спрашивала!.. Ладно, спрошу, когда она снова приедет!.. Да нет у меня ее телефона! Она сама хотела мой узнать, чтобы позвонить предварительно, да я не дала!.. Сам кретин!.. Так ты привезешь фотографии?.. Что значит – не знаешь, куда их дел?! Да я тебя, сволочь, своими руками задушу! Тогда деньги гони!.. Это чтобы у тебя да не было?! Не морочь мне голову!.. А ты-то не забыл, что я никогда ничего не забываю? И кое-кому может быть очень интересно то, что я помню и знаю! И ты будешь в лучшем случае в колонии художественной самодеятельностью заведовать!.. Что значит – на днях?.. На следующей неделе? Нет, так не пойдет! Говори, когда именно!.. Ах, не знаешь?! Ну, готовься! Ты меня без бабок оставил! В кои-то веки появилась возможность на Кольке заработать! А ты, паскуда, мне все обломал! Собирайся по этапу топать, гнида!