Волшебное наследство - [11]

Вздыхая и всхлипывая, как мальчишка, застигнутый на чужой груше, толстяк поведал, с чего, собственно, началась всеобщая свалка. Посередине повествования он замолк и вытаращил глаза, будто увидел привидение.

— Да вот же он, этот малец со своим псом! — воскликнул повар, показывая на Вита, который все это время стоял неподалеку, с любопытством наблюдая за происходящим.

Мальчик не знал за собой никакой вины. У ног его сидел Лохмуш, который вернулся, как только кончилась драка.

— Это он во всем виноват, — орал повар, — не будь его и того лохматого чудовища, ничего бы не случилось!

Повернувшись к мальчику, герцог указал тростью на место перед собой:

— Подойди сюда.

Вит приблизился. Он не испытывал никакого страха. Лохмуш, разумеется, плелся следом.

Вит впервые видел герцога так близко. До этого мальчик лицезрел своего повелителя только однажды, когда тот ехал по городу, величественный, в пышных одеяниях, на прекрасном вороном коне, окруженный телохранителями, никогда не оставлявшими его. Вит был потрясен этим зрелищем, как и все остальные мальчишки в городе, и мечтал быть на месте герцога. Однако сейчас, когда он стоял от владыки в трех шагах, а тот не сидел на коне, Виту показалось, что в герцоге нет ровно ничего величественного и ничего, внушающего страх. Собственно говоря, Виту этот человек был противен — так смешон был он в своей широкополой шляпе со страусиными перьями, которую, похоже, даже не сумел как следует надеть.

— Сюда, говорят тебе! — грубо прикрикнул герцог, снова указывая на место перед собой.

Все существо Вита взбунтовалось. Он остался стоять на почтительном расстоянии от герцога, как его учил отец, да ведь, в конце концов, никто на свете, кроме отца и учителя, не имеет права на него кричать. Папенька всегда говорил ему: «Ты сын свободного горожанина, помни об этом. А если тебе скажут что другое, не верь».

— Я стою достаточно близко для того, чтобы вы слышали меня, а я вас, — ответил он.

Герцог вытаращил глаза и огляделся вокруг, как бы спрашивая стоящих рядом, возможно ли, чтобы кто-нибудь вот эдак воспротивился его приказу. Затем замахнулся своей тростью, чтобы тут же наказать Вита за дерзость. Но, странное дело, сегодня Вит ощущал в себе небывалую отвагу и уверенность! Ведь он всегда был скорее робким, чем смелым, скорее забитым, чем воинственным. Теперь же, когда герцогская трость засвистела над его головой, он не отскочил и не пригнулся. «Она скорее переломится, чем попадет в меня», — подумалось ему.

И в ту же минуту трость, которая вот-вот должна была обрушиться ему на голову, хрустнула и разлетелась надвое; один из обломков остался в руке у герцога, а второй перелетел через головы его телохранителей.

Все кругом зашумели, как будто неожиданно налетевший ветер зашелестел кронами деревьев или колосящимися в поле хлебами. Герцог непонимающе посмотрел на обломок трости в своей руке, потом злобно отшвырнул его. Тут из толпы поваров выбежал тот, кого только что допрашивали, и занес было ногу, чтобы коленом подпихнуть Вита к герцогу. Но, забыв о том, что в потасовке подвернул себе обе лодыжки, тут же свалился, так и не успев осуществить свой замысел. Боже правый, мальчик, похоже, неприкосновенен! Солдаты кругом загудели, горя желанием наброситься на него и не откладывая исправить ошибку повара. Однако герцог остановил их:

— Не троньте его. Сначала следует его допросить. Ну-ка, мальчик, — начал он, вновь становясь вельможей, которому низко кланяются и перед которым трепещут, вельможей в шляпе со страусиными перьями и гофрированной манишкой, — почему ты шлялся по лагерю и безобразничал?

— Я вовсе не безобразничал, — справедливо возмутился Вит. — Я шел к замку, а ваши повара начали бросать в меня и мою собаку головешки и горящие поленья. Я не виноват, что эти растяпы попадали не в меня, а друг в дружку или в котлы с похлебкой.

Со всех сторон послышался ропот, но герцог одним взглядом прервал его.

— А что тебе понадобилось в замке? — продолжал допрос герцог.

— Я шел к вам, — признался Вит.

— Ко мне, ишь ты! — Герцог посмотрел с насмешкой. — Чему же я обязан такой честью?

Вит нахмурился. Он здесь не за тем, чтобы служить посмешищем, пусть даже для господина в шляпе со страусиным пером. Эта шляпа раздражала мальчика, он и сам не знал почему.

— Хотел спросить, что вы собираетесь делать с моим отцом, которого ваши рейтары арестовали и посадили в тюрьму.

— С твоим отцом? — переспросил герцог, вопрошающе озираясь вокруг.

Его солдаты схватили и бросили в тюрьму уже немало народа. Как тут узнать, о ком речь?

— Кто твой отец и в чем он провинился?

Тут из рядов телохранителей выступил пан Збынек из Борека, тот самый молодой корнет, который возглавлял вчерашний отряд, арестовавший мастера Войтеха. Он сказал:

— Это, ваше высочество, сын того шапочника с Короткой улицы, который вчера пытался поднять бунт.

Чело знатного вельможи тотчас помрачнело, к тому же шляпа мешала ему пригладить волосы, поэтому он дернул себя за бороду, торчавшую посередине подбородка и делившую его на две половинки.

— Так, значит, мятежник! — вскричал герцог, и лицо его покраснело. — Повесим мы твоего папочку, мальчик, вот что мы с ним сделаем. И очень высоко повесим, чтобы всему городу было видно.