Волшебники. Книга 1 - [70]

Когда-то он мог бы сделать для неё всё, что угодно. Он бы и сейчас сделал, только не знал, что. Почему он чувствовал себя таким виноватым? Квентин глубоко вздохнул.

— Но это работает по-другому. Даже если ты и умеешь творить магию, это защитит тебя от блокировки памяти не больше, чем других.

Она пожирала его глазами. Всё, что он только что сказал, подтверждало то, во что она хотела верить, то, что магия реальна. Квентин отклонился, чтобы немного увеличить расстояние между ними, но Джулия схватила его за рукав.

— О, нет-нет-нет-нет-нет, — ответила она с нервной улыбкой.

— Квентин, пожалуйста, помоги мне. Я для этого сюда и пришла.

Она покрасила свои волосы в чёрный цвет. Они выглядели сухими и выжженными.

— Джулия, я хочу тебе помочь, но не знаю, что могу сделать.

— Только посмотри на это. Посмотри.

Она неохотно отпустила его руку, будто ожидала, что он исчезнет или убежит в тот же момент. Неожиданно, Джулия продемонстрировала первоначальную версию оптического заклинания Баски, названную Призматическим спреем Угарте.

Должно быть, она нашла это в интернете. Некоторая информация о магии действительно распространяется в реальном мире, в основном, в интернете, однако он настолько завален кучей всего фальшивого, что никто не может определить что-то стоящее, даже если сам использует что-то. Квентин даже видел пиджак Брейкбиллс на eBay. Очень редко, но бывало так, что обычные люди применяли одно или два заклинания сами, однако насколько знал Квентин, это никогда не приводило к чему-то серьёзному. Настоящие волшебники называли их тайными колдунами. Некоторые из них построили карьеру выступающих магов или позиционировали себя как полубожеств, собирающих вокруг себя колдунов, сатанистов и чудаковатых отшельников-христиан.

Джулия театрально произнесла слова заклинания, чрезмерно артикулируя, будто читала на летнем представлении Шекспира. Она не представляла, что делает. Квентин нервно смотрел на задний дверной проём церкви.

— Смотри! — она держала руки определённым образом. Заклинание на самом деле сработало, почти. Её искусанные кончики пальцев оставляли в воздухе радужные следы. Она двигала ими, делая различные магические жесты, будто танцуя. Призматический спрей Угарте был абсолютно бесполезным заклинанием. Квентин почувствовал резкую боль, как только подумал, сколько месяцев, если не лет, она потратила на освоение этого заклинания.

— Видишь? — требовательно спросила она, почти плача. — Ты тоже это видишь, правда? Для меня ещё не поздно. Я не пойду назад в колледж. Скажи им. Я всё ещё могу прийти.

— Джеймс знает?

Она покачала головой.

— Он не поймёт. Мы больше не встречаемся.

Он хотел помочь ей, но не было ни единой возможности сделать это. Было слишком поздно. Лучше было забыть об этом. «Я мог быть на её месте, — подумал Квентин, — я почти был».

— Я не думаю, что могу что-то сделать, — сказал он. — От меня ничего не зависит. Я никогда не слышал, чтобы они меняли свои решения — никто никогда не получал шанса сдать экзамен повторно.

Но Элис прошла экзамен, подумал он, хотя и не получала приглашения.

— Ты можешь хотя бы сказать им. Ты не можешь принять решение, но можешь сказать, что я здесь, так? Что я до сих пор здесь? Ты можешь сделать по крайней мере это!

Она снова схватила его руку, и он вынужден был произнести контрзаклинание, чтобы подавить действие Призматического спрея Угарте. Он мог впитываться в одежду.

— Просто скажи им, что видел меня, — попросила она; её глаза были полны умирающей надежды. — Пожалуйста. Я тренировалась. Ты можешь учить меня. Я буду твоей ученицей. Я сделаю всё, что тебе нужно. У меня есть тётя, которая живет в Винчестере, я могу жить с ней.

— Или что тебе нужно, Квентин? — Она придвинулась ближе к нему, так, что её колено коснулось его колена. Вопреки самому себе, он почувствовал, как между ними возникает былое электрическое поле. Она решилась на большую язвительную улыбку, позволяя моменту повиснуть в воздухе. — Возможно, мы можем помочь друг другу. Ты когда-то хотел моей помощи.

Он был зол на себя за то, что подвергался соблазну. Он был зол на весь мир за то, что он такой. Ему хотелось выкрикивать нецензурные слова. Ужасно видеть кого-нибудь, кто настолько отчаялся, но её… Это должен был быть кто угодно, но не она. «Она повидала уже больше несчастья, чем я когда-либо увижу в своей жизни», — думал Квентин.

— Послушай меня, — сказала он. — Джулия. Если я расскажу им, то они просто-напросто найдут тебя и сотрут тебе память. На этот раз по-настоящему.

— Они могут попробовать, — огрызнулась она, внезапно придя в ярость. — Один раз уже попытались.

Она тяжело втянула воздух через сжавшиеся побелевшие ноздри.

— Просто скажи, где оно. То место, где мы были. Я всё ищу его. Просто скажи мне, где эта школа, и я оставлю тебя в покое.

Квентин мог только представить то дерьмо, в котором он окажется, если Джулия появится в Доме, одержимая тем, чтобы учиться здесь, и назовёт его имя.

— Это в северной части Нью-Йорка. Где-то на Гудзоне, точно не знаю, где. Правда не знаю. Рядом с Уэст-Поинт. Её сделали невидимой. Даже я не знаю, как её отыскать. Но я расскажу им о тебе, если это действительно то, чего ты хочешь.