Волшебники - [44]

Зенд оторопел:

— Но это немыслимо! Если в пророчестве говорится, что он будет задавать вопросы, тогда он должен их задавать!

Тут к ним подошел Окк.

— В каждом пророчестве есть свое слабое место, — напомнил он.

— Конечно! — рявкнул Империон. — Я и сам вижу, не хуже тебя! Воспользовавшись преимуществом того беспорядка, который начнется из-за рождения Мудреца, я прошу Зенда Вседержителя убить его и тем самым опровергнуть пророчество. Порядок будет восстановлен.

— Я не имел в виду логические фокусы, — заметил Окк.

Два бога уставились друг на друга. Пар от Окка окутывал Империона, а потом проливался дождем обратно на Окка — с регулярностью дыхания.

— А что ты в таком случае имел в виду? — поинтересовался Империон.

— По всей очевидности, — объяснил Окк, — в пророчестве не говорится, в каком именно мире Мудрец будет задавать свои вопросы. Существует множество иных миров. Человечество называет их возможными мирами — в том смысле, что они когда-то составляли с Тирой единое целое, но после каждого неоднозначного исторического события откалывались и начинали жить самостоятельной жизнью. У каждого возможного мира свои собственные Небеса. Наверняка есть хотя бы один мир, в котором среди богов нет того порядка, что у нас. Пусть Мудрец окажется в таком мире. Пусть он там задает свои предопределенные вопросы.

— Отличная мысль! — Зенд захлопал в ладоши от облегчения, не подумав, что насылает на всю Тиру страшные грозы. — Ну что, Империон, согласен?

— Да, — ответил Империон. Он вспыхнул от радости. А поскольку удержать его было некому, он немедленно впал в пророческий транс. — Но должен предупредить, — заявил он, — что там, где играют в игрушки с Судьбой, происходят странные вещи.

— Странные — вероятно, но не беспорядочные, — отрезал Зенд.

Он призвал водяных божеств обратно, а с ними и всех богов Тиры. Он объявил, что только что родился младенец, которому на роду написано сокрушать все подряд, и что всем богам предписывается разыскать этого младенца хотя бы на краю земли.

(«Край земли» — формулировка совершенно официальная. Разумеется, Зенд не считал, что Тира плоская. Но это выражение не менялось долгие годы, как и весь уклад Небес. Оно означало «везде».)

Обитатели Небес перевернули Тиру вверх дном. Нимфы и дриады прочесали горы, пещеры и леса. Домашние боги заглянули во все колыбельки. Водяные боги обшарили побережья, пляжи и отмели. Богиня любви подняла все свои записи, чтобы дознаться, кем могли быть родители Мудреца. Невидимые драконы обыскали баржи и плавучие домики. Поскольку свои боги в Тире были решительно для всего, ничего не было упущено и все было осмотрено. Империон искал даже усерднее прочих, заглянув во все уголки и трещинки на одной стороне мира и заставив богиню луны проделать то же самое на другой.

И никто Мудреца не нашел. Были, конечно, две-три ложные тревоги, — например, одна домашняя богиня доложила о некоем младенце, который вопил не переставая. От этого ребенка впору было на стенку полезть, сказала она, и если это не Низвержение, тогда что же? Были также отчеты о младенцах, которые родились с зубами, с шестью пальцами и прочими странностями. Но во всех этих случаях Зенду удавалось доказать, что эти дети не имеют ничего общего с Низвержением. Через месяц стало ясно, что младенца-Мудреца не найдут.

Империон был в отчаянии, ведь, как он и говорил Окку, порядок значил для него больше, чем для всех прочих богов. Он так разволновался, что даже солнце стало остывать. В конце концов богиня любви посоветовала ему отправиться вниз на землю и расслабиться со смертной женщиной, а то как бы он сам не стал Ниспровергателем.

Империон понял, что она права. Он спустился на землю навестить женщину, которую любил уже несколько лет. Среди богов было признанной традицией любить смертных. Некоторые являлись возлюбленным во всякого рода иллюзорных обличьях, а у некоторых было несколько возлюбленных разом. Но Империон был и честным, и верным. Он никогда не являлся Нестире иначе как в облике прекрасного мужчины и любил ее очень преданно. Три года назад она подарила ему сына, которого Империон любил почти так же, как и Нестиру. Пока не родился Мудрец, который так сильно тревожил Империона, он и вовсе пытался чуточку изменить небесные законы и добиться того, чтобы его сына тоже признали богом.

Звали ребенка Таспер. Снизойдя на землю, Империон увидел Таспера, который возился в кучке песка у дома Нестиры, — это был очень красивый мальчик, светловолосый и голубоглазый. Империон с нежностью подумал, научился ли Таспер говорить как следует. Нестира очень волновалась, что их сын поздно начал разговаривать.

Империон приземлился рядом с сыном.

— Привет, Таспер! Что это ты тут копаешь?

Вместо ответа Таспер поднял светлокудрую головку и крикнул:

— Мама! Почему, когда папа приходит, становится так светло?

Всю радость Империона как рукой сняло. Конечно, никто не сумеет задавать вопросы, не научившись говорить. Но все-таки до чего жестоко, что именно его сын оказался Мудрецом-Ниспровергателем!

— А что в свете такого плохого? — обиженно спросил Империон.

Таспер сердито взглянул на него.