Волшебник в Хаосе - [26]

Солдаты Ханнока принялись рубить жерди и натягивать на них плащи, а Ральк тем временем быстро пересчитал монеты.

Наконец солдаты положили на носилки раненых и одного мертвеца и медленно двинулись вниз с холма.

— Я никогда не забуду вашей доброты, сэр, — пообещал Ханнок.

— Не стоит, — произнес Ральк. — Лучше забудь обо всем. Так будет вернее.

Ханнок осклабился, поднял в салюте руку, затем повернулся и повел за собою солдат.

— По местам! — крикнул Ральк, и погонщики — те, кто не был ранен, — уселись верхом на своих мулов.

В наскоро сооруженных носилках везли обоих раненых.

— Ты и впрямь уверен, что Ханнок нас не предаст, — спросил Гар, когда они отъехали от места происшествия, — что он не расскажет этому Торги всю правду?

— Да ты что? — усмехнулся Ральк. — Мы убили его солдата и ранили остальных, включая и его самого. Он наверняка захочет отомстить и вернется с подкреплением, только нас уже здесь не будет.

— А как ты его остановишь? — нахмурился Гар.

— Потому что я знаю местность не хуже солдат, — пояснил Ральк, — и в некотором смысле даже лучше, по крайней мере в том, что касается всякого рода укрытий. Недалеко отсюда есть пещера. Там мы спрячем наши товары, а в дозор выставим нескольких погонщиков.

— А почему бы всем там не спрятаться?

— Потому что товара не так уж и мало. К тому же никак не спрятать наших мулов. Хотя бы один да выдаст нас своим ржанием, пока солдаты будут проходить мимо.

— А где же укроемся мы?

— Неподалеку отсюда имеется деревушка, — сказал Ральк. — Найти там приют будет несложно.

— Но зачем ставить под удар местных жителей?!

— Ничего страшного, — пожал плечами Ральк. — За пару медяков они будут только рады предоставить нам убежище. Уж я-то знаю, сам родился таким, и все мои погонщики тоже. Но есть и другая причина.

— Какая же?

— Возможность нанести удар по войскам Властелина, пусть и не удар, а так, легкий укол. — Ральк расплылся в улыбке. — Вот увидишь, местные жители не откажутся помочь нам.

* * *

Гар толком не понял, где закончились поля и где началась деревня.

Единственной подсказкой оказался огромный круг вытоптанной земли, посреди которого тлели остатки костра, а вокруг кольцом стояли копны влажного, подгнившего сена.

Или по крайней мере то, что Гар поначалу принял за низкие стожки.

— А вот и наше укрытие, — произнес Ральк.

Гар пригляделся и только тогда различил в каждом из стожков небольшое отверстие, повернутое в сторону кострища. Собственно говоря, это и были хижины местных крестьян!..

Ральк жестом остановил караван. Теперь в нем оставались лишь двадцать мулов, десять погонщиков и двое раненых на носилках.

— Староста Билар! — крикнул он зычным голосом. — Это я, Ральк!

Из одной хижины высунулась чья-то голова, такая же взлохмаченная, как и солома на крыше. Вслед за головой появился и ее владелец, и Гар с трудом сдержал возглас ужаса.

Человек был дряхл и почти лыс. Лишь кое-где по плечам свисали длинные свалявшиеся патлы, всю жизнь не знавшие гребешка. Всклокоченные эти пряди незаметно переходили в бороду, свисавшую до половины груди. Гар так и не смог определить, где кончались остатки былой шевелюры, а где начиналась борода, так как и волосы, и борода были седы. На старике было нечто наподобие мешка из грубой непонятного цвета ткани — не то выгоревшей на солнце, не то почерневшей от грязи.

Руки и ноги были тощи и все в шрамах, ноги босы, причем подошвы загрубели так, что ороговевшая кожа на них скорее походила на толстые подметки. Тем не менее существо это подавало признаки жизни.

Интересно, подумал про себя Гар, сколько поколений людей на этой планете не знали иной жизни?..

— Приветствую тебя, купец! — произнес старик, подходя к Ральку.

— Взаимно! — поднял тот в приветственном жесте ладонь. — Как урожай? Хорош ли?

— Благодарствую, стоит целехонек, сэр. Бог миловал, никакой войны в этом году!

— И с дождями повезло, — кивнул Ральк. — А где же Билар?

— Да все в поле, сэр. Велите позвать его?

— Да, пожалуй, — кивнул Ральк.

Старик повернулся и замахал руками, вслед за чем из отверстий в других хижинах показались новые головы. Видно, старик дал знать, что опасаться им нечего. Одна из голов кивнула, и из отверстия пулей выскочил мальчуган на вид лет шести-семи, в одной только набедренной повязке.

Постепенно на «деревенскую площадь» высыпали женщины, а с ними, цепляясь за юбки, и детвора. Волосы у всех были до плеч или ниже, спутанные и нечесаные, в основном разных оттенков каштанового цвета, хотя то там, то здесь виднелась белокурая или рыжая голова.

Некоторые женщины — те, что помоложе, — были еще стройны и без морщин на руках и лицах, однако большинство с возрастом расплылись. Но даже у тех, чьи волосы еще не тронула седина, на лица словно была наброшена легкая сеть морщин. Руки пожилых женщин, чьи волосы уже были седы, а у иных и вообще повылезали, огрубели и тоже покрылись морщинами. Возможно, и ноги тоже, но те были прикрыты подолами.

На женщинах болтались такие же мешковатые балахоны, что и на старике. Исключение составляли лишь те из них, что кормили младенцев грудью — этим делом молодые мамаши занялись, когда стало понятно, что опасности нет. Их наряд состоял из двух половинок — подобия юбки и блузки. Край последней просто задирался вверх во время кормления.