Волшебник на войне - [5]

— Я и так ее знаю. По его виду, — фыркнул король. — Эрл Инсол не явится ко мне — что ж, я сам явлюсь к нему со своей армией! Разошлите курьеров ко всем рыцарям моих земель: пусть незамедлительно прибудут ко двору, каждый с сотней дружинников!

— Как угодно вашему величеству. — Лицо начальника стражи оставалось бесстрастным, ничем не выдавая сомнений. — Прикажете вызвать также ваших дворян?

— Дворян? Болван, да мои дворяне скорее выступят против меня! Кто как не дворяне унизили моего деда, и именно дворян надлежит проучить как следует — пусть знают мою власть! Не для того ли мой отец все годы своего правления наращивал число рыцарей у себя на службе? Вот и настал час использовать их! И эрл Инсол станет первым! Зови моих рыцарей и их дружинников, и мы покажем ему, что есть предел и его власти!

* * *

Колл скорчился меж камней, наблюдая за одиноким монахом — тот верхом на осле приближался к его холму. Колл следил за ним голодным взглядом — на голодный желудок. О, ел он в последнее время лучше, чем за всю свою жизнь серва, гораздо лучше, — но он с радостью променял бы все свежее мясо на постную кашу, но в хорошей компании.

Ну что ж, это ему пока было заказано, но в очень скором будущем кое-какая пожива ему все-таки светила. Черт, может, даже две! Это казалось невероятным, но за месяц, что он скрывался в этих диких местах, он узнал, что жизнь порой подбрасывает и не такие сюрпризы. Миновала уже неделя с тех пор, как по этой тропе проходил кто-то, заслуживающий ограбления, а отобранная у того еда кончилась еще два дня назад, и за эти два дня он не ел ничего, кроме мелких грызунов, что рыли норы у подножия холма, да еще ястреба, который на них охотился, но сам стал добычей. Зато теперь, словно по прихоти судьбы, по тропе приближались сразу трое — двое с востока и еще один с запада! Дорога огибала холм, так что они еще не видели друг друга. Колл решил, что успеет ограбить монаха прежде, чем покажутся рыцари, — хотя ему наверняка придется спускаться с холма тайной тропой с другой его стороны, ибо рыцари неминуемо пустятся в погоню за ним, как только ограбленный фриар нажалуется им. Хорошо еще, они оба были не в броне, однако по их одежде и выправке Колл безошибочно распознал в них рыцарей или по крайней мере ривов. Не то чтобы он их боялся, но удача всегда может отвернуться в самый неподходящий момент. С одним бы он справился без особого труда — за последний месяц он здорово поднаторел в спешивании конных рыцарей. Но связываться с двумя разом было бы рискованно.

Что ж, решено! Ограбить монаха и живо сматываться. Проворно, не уступая в ловкости местным хомячкам, Колл спустился с холма. Теперь он уже хорошо знал дорогу, помнил наперечет все камни, за которые можно было хвататься и за которые не стоило. У подножия холма он схоронился за двумя лежавшими друг на друге валунами — собственно, холм был скорее не холмом, а поросшей лесом, выветренной скалой — и принялся ждать.

Монах неспешно приближался на своем ослике, распевая во все горло балладу довольно фривольного содержания. Колл выпрыгнул на дорогу, угрожающе выставив перед собой копье. Осел попятился, а монах торопливо потянулся к своему кошельку.

— Не бей меня, дикарь, не надо! Я отдам тебе весь свой кошель, всю медь, что там, даже одну или две серебряные монеты!

— На кой ляд мне твои деньги? — фыркнул Колл. — Где мне их тратить? Нет, толстяк, мне нужна твоя седельная сума! Хлеб, и сыр, и вино, и все, что у тебя там есть такого, чтобы набить пузо!

— Пузо? О, для пуза твоего у меня найдется кое-что получше — здесь, под рясой! — Монах повозился рукой у себя под рясой и вдруг, распахнув ее, выхватил спрятанный меч, под коричневой тканью зловеще блеснула кольчуга, а на месте откинутого клобука показался стальной шлем. — Отведай-ка моей стали, разбойник! — вскричал он. — Эгей, люди! А ну взять его!

Они посыпались разом со всех сторон — дюжина солдат в кожаных доспехах и стальных касках. Должно быть, они сидели, схоронившись за камнями, с самой ночи, мигом сообразил Колл, бросаясь назад. Рыцарь прислал их сюда ночью, а сам приехал с рассветом, чтобы Колл не успел обнаружить засаду.

Однако члены их затекли от долгого сидения за камнями, а Колл был легок и быстр. Они ринулись за ним вверх по склону, спотыкаясь, поскальзываясь и ругаясь. Колл навалился всем весом на один из неустойчивых валунов, и рыцарь даже закричал от досады, когда каменная махина сдвинулась с места и, набирая скорость, покатилась вниз, прямо на него. Ему пришлось на время забыть про Колла и отъехать на своем осле в сторону. Но солдаты, увы, увернулись без особого труда и навалились на него.

С замиранием сердца Колл понял, что ему пришел конец, — странное дело, он испытал даже изрядное облегчение от того, что это означало одновременно конец его одиноким скитаниям, и свирепую радость от того, что это давало ему шанс поквитаться напоследок с рыцарем и его холопами. Он вознес к небу последнюю короткую молитву, моля о прощении за смерть людей, которых убьет в безнадежной попытке спасти собственную жизнь, потом раскрутил над головой свою пращу и метнул камень. Булыжник размером с гусиное яйцо угодил ближнему к нему солдату прямо в лоб, и тот опрокинулся навзничь. Колл бросил бесполезную пращу и, отбив удар следующего солдата, сам полоснул его острием копья по руке. Тот взвыл и покатился вниз по склону, однако это высвободило больше места для остальных восьми, и они навалились на Колла кричащей толпой. Он размахивал своим копьем, отбивая чужие удары и сам нанося их, пока его не выбили из его рук. А потом четыре крепкие руки схватили его сзади за локти и плечи, сверкающий меч замахнулся, целя ему в живот...