Волшебница Затерянного леса, или Как найти суженого - [41]

Я резко замотала головой, будто пытаясь выкинуть эти мысли из головы. Хотелось биться в истерике и беззвучно кричать, оглашая своим молчаливым криком несуществующий лес. А ещё безудержно плакать, так и не сумев разобраться в собственных чувствах к незнакомцу и Лорайну.

Мир вокруг потемнел, но я даже этого не заметила. Силуэт, скрытый от моего взора в густой тьме, начал резко отдаляться. Миг и вот я наконец проснулась. Только легче от этого ничуть не стало. Ведь слёзы теперь были не только в моём воображения, но и наяву.

На дворе всё ещё стояла ночь. Настенные часы показывали около часа ночи. В доме, как и на улице, стояла глухая тишины, нарушаемая лишь стрекотанием сверчков и шумом ветра. В комнату всё также лился лунный свет. Однако, подробнее осмотреть обстановку мне не давала мутная пелена жгучих солёных слёз.

Если бы я захотела, то могла бы ещё немного поспать. Но отчего-то я точно знала, что не буду этого делать и лучше вновь останусь не выспавшейся. Почему? Хотя бы потому, что меня по-прежнему разрывали противоречивые чувства. Я осознала, что смогла за такой короткий срок полюбить Лорайна. Но также я поняла, что чувствую нечто схожее и то ли к человеку, то ли к нечеловеку, предначертанному мне самой судьбой.

Но как я могла чувствовать любовь к двоим? Когда успела увлечься Лорайном? И как могла влюбиться лишь образ без лица, лишь голос, тембр которого упорно вылетал из моей головы при каждом пробуждении, лишь в заразительный смех?

Влага по-прежнему застилала глаза. Я положила голову на колени и молча плакала, тщетно пытаясь успокоиться. Я точно знала, стоит мне выплакаться — и сразу станет легче. Только вот… не стало. Меня продолжали разрывать противоречивые чувства. Только вот сил пытаться разобраться в них уже не осталось.

Ещё немного посидев на кровати, я осторожно поднялась на ноги и почти бесшумно подошла к окну. Как и всегда ранее, глоток свежего воздуха с одуряющим запахом сирени немного привёл меня в чувство. Он же и дал мне сил временно отодвинуть на задний план все прочие мысли, позволив просто созерцать ночной пейзаж.

Честно говоря, тёмное время суток нравилось мне много больше, чем светлое. Меня привлекали сумерки, манила и темнота с густой тьмой в ней. Ночь же, будто яркий огонь маленькую бабочку, манила меня к себе, звала и просила разгадать все её тайны, освещая мой путь холодным светом ночных покровителей.

Я не буду отрицать того, что я всегда любила и солнце. Яркие же краски дня просто поражали моё воображение. Только вот… Ночь, она загадочнее. Ночь прекраснее. Она поневоле завораживает и манит в свои липкие путы. И ей невозможно противиться.

Внезапно сердце испуганно громыхнуло в груди. С тех пор, как у меня появилась магия, это стало одним из знаков моей интуиции, которая почти всегда предвещала меня о неприятностях. И даже когда я вчера пошла на кладбище, она пыталась меня предупредить. Но, видимо, я так устала, что попросту не услышала её.

«Скоро произойдёт что-то нехорошее. Скоро произойдёт что-то нехорошее», — билась в голове одна единственная навязчивая мысль, не дающая мне хоть на минуту сомкнуть глаз и просто погрузиться в такое желанное забытие.

Я рвано выдохнула. Нехорошее предчувствие продолжало рвать меня изнутри. Оно пыталось заставить меня подняться с кровати и броситься бежать куда глаза глядят. Да так далеко, чтобы меня никто никогда не нашёл.

По коже побежали испуганные мурашки. Господи, что сейчас не так? Что может произойти такого, из-за чего я должна срочно бежать?

За окном шелестели листьями деревья, обдуваемые порывами ветра. Сразу вспомнилось как я недавно гуляла в лесу, слушая шёпот растений и порывов ветра. Я, хоть и была магом с силой, которую подарил волшебный лес, не могла до конца понимать их язык. Но, безусловно, он завораживал, отвлекал от переживаний.

Вот и сейчас стихия воздуха и земли за окном немного притупили вопящую об опасности интуицию. Нет уж, родная. Я не привыкла бежать от опасностей и трудностей. Так было лишь раз и только раз, когда я сбежала из дворца, о чём уж точно никогда не пожалею. Но так впредь уже не будет. Я такого больше не допущу. Хотя бы потому, что это проявление трусости.

Тонкая изогнутая линия месяца высилась в небе по-прежнему высоко над линией горизонта. Удивительное дело, но, как я успела заметить, ночное светило Нораны почти ничем не отличалась от того, что было в том, другом, уже не родном мне мире. Правда, тут оно казалось несколько больше, а оттого выглядело ещё прекраснее.

Чувствуя, как буйно колотится сердце в груди, я зажгла маленький огонёк над указательным пальцем. Подобное простое действо давалось легко и не требовало особых слов призыва стихии. Ведь они все всегда были со мной, просто прятались где-то очень глубоко. Но самые их крохи всегда лежали почти на поверхности. А потому, стоило мне лишь захотеть, эти самые крохи преобразовывались во всё, что угодно, просто по велению мысли.

Так, например, искрой огня можно было зажечь маленький огонёк. Искрой земли — вырастить небольшой росток. Используя частичку ветра — вызвать слабый ветерок. Обращаясь к воде — заставить сорваться с пальцев тонкие водяные струйки, с которыми ты потом можешь сделать всё, что душе угодно.