Волшебная суета - [5]
— Раз здесь очередь, то где она начинается? — полюбопытствовал СероБрод.
— Когда первый кирпич заложили, тогда и началась, старый. — пациентка сжала кулаки, не собираясь пропускать волшебника в кабинет.
— А вы занимали за кем-то? — СероБрод плохо разбирался в устройстве больничной очереди, но слышал, что в ней надо быть жестким и беспринципным, готовиться к худшему и лезть при случаях по головам. А еще постоянно спрашивать: кто за кем, кто перед кем и кто на ком.
— Я заняла очередь, когда сына родила.
— Правда? Поздравляю, родить в таком возрасте — это действительно…
— Ты с чем меня поздравляешь, старый? Это было пятьдесят лет назад.
«Взять на заметку. — подумал про себя СероБрод. — Встретиться с мэром Подколпачья и настоять на возведение еще одной бесплатной больницы или выписать из Бывшей Столицы врачей».
— Я только уточню кое-что у врача и все.
— Пройдешь передо мной, — старуха придвинулась почти вплотную к волшебнику. — И единственное, что придется уточнить — это место твоего захоронения, старый.
Бабка была настроена весьма воинственно.
— Ой! — она отскочила. — Что-то укусило меня за пузо! Карман…
— Там никого нет.
— Ты думаешь, к ветеринару пришел, старый?
— Эй, куда лезешь? Держи его! — старуху отвлекла возня на другой стороне этажа.
Волшебник сделал еще шаг к приоткрытой двери и заглянул в кабинет.
В кабинете, освещенном несколькими лампами, среди инструментов, ваты, повязок в крови, на стульях сидели старик и молодая девушка.
У доктора были темные вьющиеся волосы, стянутые в хвост, несколько непослушных прядей ниспадали на лицо, она смотрела на свои записи зелеными, как густой лес, глазами с точками на радужках. Она была одета в белую рубашку, коричневые облегающие ноги штаны и в сапоги на каблуках. На поясе болтались маленькие склянки, пузырьки с фиолетовой, малиновой и красной жидкостями. Грудь была перевязана ремнями, на которых держалась книга. На обложке книги под названием «Путь жизни. Практикум по лечению больных людей и не допущение ухудшения их состояния своими действиями», красовался рисунок циферблата.
— Все прекрасно. Дайте мне еще раз посмотреть.
Она повернула голову старика и заглянула при помощи инструмента в его ухо. Старик, выпивший несколько пузырьков с обезболивающим, слегка качался.
— Приготовились. — девушка резко развернулась и снесла его ухо тесаком, от увиденного, волшебник вскрикнул. Крик растворился в грохоте очереди.
Девушка остановила кровь, все обработала, приладила к голове старика пластину и вставила в нее трубку с металлическим ухом.
— Вот и все.
— Что? — крикнул старик.
— Я говорю! Теперь сможете услышать свою жену!
— Аааа, прополоскать десну. — старик закивал. — Хорошо, доктор. — он встал, оставил деньги на столе и стал собирать вещи.
— Пока-пока. — девушка убрала инструменты. — Следующий!
Распрощавшись с девушкой, старик, шатаясь, добрел до двери. Недолго думая и пользуясь возникшей в очереди суматохе, не то, чтобы до этого там был какой-то мир и порядок, волшебник влетел в кабинет, оставив предыдущего пациента за дверью.
Подвернувшаяся под руку табуретка сразу же превратилась в импровизированный засов.
— Доброе утро, меня зовут доктор Галка, можно просто доктор. — девушка пригласила лежащего на полу волшебника пройти за стол. Галка привыкла к такому поведению людей, пришедших к ней из такого ужасного и, до конца не изученного места, как очередь.
— Попасть к вам было нелегко. — волшебник услышал за дверью ругательства в свою сторону от пожилой женщины с перебинтованной головой.
— А уйти от сюда бывает иногда еще труднее. — пошутила немного зловеще доктор Галка. — На что жалуетесь? — девушка собрала окровавленные ватки.
— Один мой очень хороший и близкий друг чихает.
— О, проще простого. — отмахнулась доктор и полезла в коробку под столом. — Я выпишу ему микстуру.
— Он очень сильно чихает. Такой чих, как бы вам объяснить, вызывающий крики и панику среди мирного населения.
— Это не беда. Микстура очень сильная. Самое главное — не переборщить и в точности соблюсти назначенные дозировки. — она открыла шкатулку с небольшими пузырьками. — Кажется она, этикетки почти выцвели, но я уверена, что это она.
— Боюсь, если мои подозрения оправдаются, ему микстура не поможет.
— К счастью для вас и вашего друга, из присутствующих здесь людей именно я доктор и я настроена весьма оптимистично. Верьте медицине.
— Она еще ни разу не подводила?
— Нет такой болезни, которую медицина не смогла было вылечить, просто на все нужно время.
— А если его нет, доктор?
— Тогда это проблемы не медицины.
Из кармана на стол выскочила Леди Морквана, она раскидала передними лапами листы и свитки на столе и плюхнулась в устроенную ею бумажную перину.
— О, какая чудесная крольчиха. — Галка погладила Леди. Кролику не нравились такие вольности в общении при первом знакомстве, но она это стерпела. — А ее что-нибудь беспокоит?
— Только дурной характер, но это скорее беспокоит окружающих, чем ее саму.
— К сожалению, против этого у меня нет лекарства — пожала плечами Галка. — А ваш друг только чихает?
— Пока да, но дальше все может стать гораздо серьезнее.
Позвольте представить вам: Героя, образец доблести — «Здрасьте. Где я могу найти принцессу? Мне надо ее спасти». Злодея, повелителя ужаса — «Я всех ненавижу, особенно героя». Наемника, чело… — «Перебью, но я все еще жду деньги». Такой поверхностный взгляд на людей данных профессий с вредными условиями труда — неправильный. Поэтому, пока злодей дожевывает героя, окунемся в удивительный мир сказки и познакомимся с теми, кто может и не меняет мир, но точно бьет его в бока, чтобы тот не остановился.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.