Волшебная скрипка - [54]

— А может быть потанцуем, — предложил Россини, хотя в зале не было ни рояля, ни другого инструмента.

Толстый маэстро с выпуклым животом и съехавшим на бок париком заметил вопрос в глазах товарищей.

— Что вы ищете?

— Танцы без музыки?

— Я сейчас вам сыграю, но как, — это мое дело, быстро готовьтесь к торжественному балету.

Гости недоверчиво посматривали один на другого.

Стол отодвинули к стене. Размеры комнаты позволяли танцевать одновременно только пяти парам. Во главе их Генрик с Изой. Ждут, что Россини будет делать дальше.

— Хотя у нас только пять пар, начинаем с полонеза. Помните пожалуйста, что это — торжественный, медленный танец, — весело предупреждает маэстро.

Россини достает из кармана роговой гребешок и исполняет на нем легкую, изящную мелодию полонеза. Гости улыбаются, но танцуют. Автор «Севильского цирюльника» — очаровательный человек. Звуки гребешка напоминают флейту — пиколло, а иногда звуки спинета, через несколько мгновений они делаются похожи на звуки гитары, но ритм и мелодия остаются полонезными. Пять пар беззаботно танцуют словно дети.

— Пригласим музыкантов, — предлагает Берлиоз.

— Сохрани бог, Гектор, — перебивает веселый толстяк. — Теперь ты засвищешь менуэт. А я станцую с леди Гемлтон. Никогда еще, пожалуй, вы не танцевали в столь экзотическом обществе и под такие инструменты, — галантно обращается к ней Россини.

Иза танцевала менуэт с дядей Эдуардом. Остальные гости у стола попивали вино и играли в орла и решку. Генрик подошел к ним.

Под художественный свист Берлиоза пары приседают в торжественном танце, кланяются, делают реверансы. Танец в таких необыкновенных обстоятельствах забавляет гостей и они время от времени весело смеются. Россини не был бы собой, если бы не затеял какую нибудь шутку. Танцуя с леди Гемптон, он вынул гребешок и начал аккомпанировать своему другу.

— Орел!

— Решка, — горячатся в углу игроки, хотя ставка у них грошевая.

— Смените монету, а то все время падает решка. Пары ритмически движутся в менуэте, как будто его танцуют участники балета Большой оперы под музыку концертного оркестра.

Дядя Эдуард отвел на место довольную, смеющуюся Изу. Он ставит на стол стаканы, быстро наполняет их водой. При помощи десертных ложек определяет высоту звука. Настраивает, наливая и отливая воду, переставляет стаканы с места на место.

— А может быть теперь станцуем польскую мазурку, — предлагает он.

— Мазурку? Хорошо! давайте мазурку. Даже обязательно мазурку, — ведь это польская свадьба. Такое торжество без Шопена обойтись не может.

Международное общество смеется. Золотые сердца, музыканты милостью божией. На этом свадебном торжестве они забыли о своей профессиональной ревности и недоразумениях.

— Эдуард, начинай! — кричит Крейцер.

Десертные ложечки ударяют по стаканам. Послышались звуки не то цимбалов, не то арфы. Однако мазурка танцуется на славу.

Генрик ищет партнершу, мазурка трудный танец. С его женой уже танцует коллега Шампенуа. Леди Гемптон встает. Зять становится с ней в позицию посредине зала.

Нежно звучат стаканы, наполненные водой. Звук их приглашает к танцам, но кто поведет такую мазурку? Вольф играет, все более ускоряя темп. Генрик выдвигается вперед и показывает, как следует выполнять фигуры этого танца.

Веселье, смех, шутки переплетаются и сплетаются в веселое цыганское пиршество парижской богемы.

Уже давно за полночь. Наконец гости, напевая, наигрывая и насвистывая серенады провожают молодую пару в гостиницу. Веселое шествие освещается свечами вместо факелов. В дверях распили прощальную бутылку вина, захваченную с собой одним из гостей. Молодые остались одни. В коридоре все еще слышно пение, музыка на гребешке. Еще раздается лирическая оперная ария, тихо насвистываемая Берлиозом.

Шампенуа пытается успокоить общество.

— Дайте же молодым хоть поцеловаться.

— Конечно, конечно. Последний бокал вина свалит Венявского с ног и он заснет, как новорожденный ребенок и молодая жена не добудится его по крайней мере до полудня.

* * *

Утром дядя Эдуард пришел к леди Гемптон с предложением опечатать в русском посольстве чемоданы с приданым Изы.

— Зачем? Приданое везет с собой каждая невеста.

— Возможно на границе не захотят с этим считаться и потребуют таможенной пошлины. А таможенный досмотр на границе дело хлопотливое.

— Если нужно, я могу поехать с вами в посольство.

— И подумать только, сколько хлопот связано с супружеством с самого начала, — с улыбкой старого холостяка замечает Вольф.

V СУПРУЖЕСТВО

Наконец мы дома! — сказал мне муж — написала в своем дневнике Иза. — Дома? Это дом твоих родителей, нашего дома еще нет, — ответила я. — Нет, любимая, это наш дом. Отец и мать встретили тебя здесь хлебом-солью, и теперь этот дом — наш дом. — Разве мы не едем в Петербург? — спросила я с удивлением. — Конечно едем, но там будем жить, работать, а дом наш будет здесь, в этом старинном городе, и сюда мы будем возвращаться постоянно, как птицы в свое гнездо.

Я ни о чем больше не опрашивала Генрика. Он гуляет по саду, приносит мне яблоки, бегает словно четырнадцатилетний подросток. Приглашает меня на прогулку по люблинским пригородам с трудными названиями: Чвартек, Калиновщизна, Пяски, Казимеж, Чеховске, Венява. Особой красотой в городе отличается старинный рынок. Он производит впечатление итальянского. Дом Собеских, Дом под львами… на этом рынке все дома очаровательны и, как говорит Генрик, каждый из них имеет свою историю. Одна ратуша чего стоит!