Волонтер: Нарушая приказы - [7]

– Вот именно, – произнес вслух Андрей и улыбнулся, – где сейчас возьмешь все тот же алюминий?

Никто не догадывался, а алюминий и даже дюраль, у Золотарева были. Год назад, когда обстановка в районе крепости стала налаживаться, он с небольшим отрядом решил отправиться в те места, где по мнению Андрея, когда-то шесть лет назад перевернулся «Мерседес». И ему повезло, остатки лежали именно там, где произошла авария. Хотя правильнее сказать – перемещение во времени.

Выяснилось, что металл, хоть и пострадал, но все, же годился для использования. Погруженные в телегу они (дюраль, алюминий и титан) были доставлены в крепость, и теперь хранились в подвалах главной башни. Если первые два переплавить, а затем обработать пусть и на примитивном токарном станке, вполне возможно, что можно было бы сделать простенький велосипедный привод. Правда, пришлось бы повозиться с чертежами. Для изготовления винта подойдет обыкновенное дерево. Задача вполне осуществимая, да вот только специалиста, что способен был работать на токарном станке, на данный момент, в Нарве не было. Петр же не собирался наведываться в крепость. То ли дел было по горло, то ли город была для него все тем же нарывом, с которым он его сравнивал.

Дверь скрипнула, и в кабинет вошел адъютант. Поклонился и проговорил:

– Прибыли люди, которых вы вызывали.

– Все? – уточнил Андрей.

– Все!

– Зови.

Он развернулся и скрылся за дверью.

Андрей подошел к столу и сел. За дверями послышался шум, словно пришедшие спорили, кому первому войти. Золотарев выругался. Только вот этого не хватало. Наконец, шум стих и в кабинет первым вошел – граф Гаврила Иванович Головкин, начальник Нарвского пехотного полка. Полк нес гарнизонную службу в крепости. Затем переваливаясь с ноги на ногу – полковник Иван Самуилович фон Фихтенгейм, прибывший в Нарву за пару месяцев до описываемых событий. После него полковник Федот Скобельщина. Наконец Иоганн Барнер – полковник Белозерского воздушного полка, а завершал эту процессию полковник Яков Полонский. Последний был драгуном, и совсем недавно, после отставки полковника Павьера де Кольджерзона, был назначен командовать полком.

– Присаживайтесь господа, – проговорил Золотарев, предлагая военачальникам сесть.

Расселись. Андрей оглядел сих мужей в длинных париках. Не удобная вещь, но против сего правила не попрешь. Не им придумано, не ему и нарушать. Как говориться со своим уставом в чужой монастырь.

– Господа, – молвил Золотарев, поднимаясь из-за стола. – Я собрал вас здесь, чтобы сообщить неприятнейшее известие, – тут Андрей на секунду умолк. Текст казался до безумия знакомым, он да же чуть не выпалил, – Ревизор, но сдержался. Карл XII, а уж тем паче его военачальники на «Ревизоров» не походили. – Короче господа, – продолжил Золотарев, – на крепость движется шведская армия.

Он заметил, как лица офицеров побелели. Понять их можно, вряд ли те опасались за свою жизнь, или даже боялись потери крепости, сколько тревожились за жизнь царевича. Попади тот к Карлу, государь начнет рубить головы. Тут уж лучше всего в бою погибнуть.

– Царевич? – первым проговорил Головкин.

– Царевич по моему приказу покинул крепость и сейчас с отрядом движется в Санкт-Петербург, – ответил комендант, – подальше от шведов, поближе к помощи. Вы господа, наверное, в курсе, какую резню учинили шведские войска в битве при Фрауштадте? – поинтересовался Андрей, и, увидев, что не все собравшиеся здесь офицеры в курсе молвил, – после победы шведская армия брала в плен всех, кто не был убит или не успел бежать, – тут Золотарев взял паузу, словно не был он комендантом крепости, а являлся всего лишь артистом, выступавшим на подмостках, – Большого театра, и произнес, – Всех, кроме русских!

Андрей открыл ящик стола и вытащил бумагу.

– Вот что написал мне государь, – молвил он, показывая лист. – Зачитаю. Россияне також много побиты, а которые из солдат взяты были в полон, и с теми неприятель зело немилостиво поступил, по выданному об них прежде королевскому указу, – Андрей вздохнул, читалось тяжело, но читать нужно было, – дабы им пардона не давать, и ругательски положа человека по два и по три один на другого кололи их копьями и багинетами.

Золотарев замолчал, оглядел присутствующих офицеров. Те сидели бледными, а у самого старшего по возрасту из них на щеке были слезы.

– Теперь вы понимаете, что нам грозит, – проговорил комендант, – если мы сдадим крепость.

За окном громыхнул гром. Затем сверкнула молния. Вбежавший в кабинет адъютант кинулся к окну, и попытался закрыть его. Там на улице начался ливень.

– Надеюсь, – молвил полковник фон Фихтенгейм, – дождь замедлит продвижение шведов к крепости, и мы сможем подготовиться.

– Но, этот дождь также замедлит подход войск из Санкт-Петербурга, – парировал Иоганн Барнер.

Андрей взглянул на присутствующих и сказал:

– Будем надеяться, что Голицын сообразит, что лучше всего выступить сюда по Балтийскому морю.

– Будем надеяться господи комендант, будем надеяться, – сказал граф Головкин.

IV

Постепенно жар начал спадать и в голубом небе Ингерманландии появились черные грозовые тучи, которые ветер все-таки пригнал с Атлантического океана.