Волоколамский рубеж - [16]

Но бороться тогда придётся со свежими, полностью вооружёнными и хорошо обученными частями. Вряд ли русские будут терять зря время, надо полагать, они потратят его на то, чтобы как следует подготовиться к новой кампании. И ещё неизвестно, сколько жертв придётся принести ради победы, цена её в итоге может оказаться гораздо выше, чем сейчас. Кроме того, неясно, насколько затянется Восточная кампания в этом случае, когда и как германские части смогут окончательно добить Советы. А потом идти дальше – на Урал, в Сибирь, Среднюю Азию…

Фон Бок ратовал за скорейшее наступление, правда, с некоторыми существенными оговорками: рубежом для его группы армий должны стать восточные окраины Москвы. Планы фюрера направить 2-ю танковую армию Гудериана (после захвата Тулы, конечно) на Каширу, Коломну и Рязань, а далее – на Горький кажутся слишком оптимистичными. Если не сказать больше.

Аналогичной точки зрения придерживался начальник гудериановского штаба подполковник Курт фон Либенштейн, он прямо заявил Францу Гальдеру:

– Сейчас не май месяц и мы не во Франции! В качестве конечной цели осеннего наступления можно считать город Венёв, но никак не Рязань и тем более не Горький!

Под сомнение ставился и рейд 3-й танковой группы Рейнгардта на Ярославль, Вологду и Рыбинск: бронетехника и автомашины туда не дойдут (учитывая расстояние, отсутствие дорог и большие проблемы с горючим), пехота же, оставшись без техники, вскоре пропадёт среди бескрайних северных болот и лесов. Или же просто замёрзнет в русских снегах. Об окружении Москвы силами одной 4-й полевой армии генерала Гюнтер фон Клюге можно не говорить: слишком большой кусок для неё, не проглотит, подавится. Единственное, что реально: дойти до западных окраин советской столицы и ждать, когда жители сами покинут город.

Гитлер ещё в середине октября, на совещании в ставке «Вольфсшанце», категорически заявил:

– Входить в Москву мы не будем, я это запрещаю! Кольцо нужно сузить до окружной железной дороги, и эту линию не должен перешагнуть ни один германский солдат! Но всякая капитуляция при этом отклоняется. Понятно, что Советы будут до последнего защищать свою столицу, однако я не могу и не хочу жертвовать своими людьми. И у меня нет ни малейшего желания кормить тех, кто останется в городе! Надо заставить жителей бежать, уходить через специально оставленные проходы. Так мы, во-первых, сохраним жизни наших солдат, а во-вторых, избавимся от лишних ртов. Для этого следует регулярно обстреливать Москву из тяжёлых артиллерийских орудий и производить ежедневные бомбёжки. Город должен достаться нам пустым, без жителей, но при этом всё-таки целым, чтобы было, где зимовать. Без моего распоряжения никаких зданий не взрывать и не уничтожать, это мой категорический приказ! Жителей же выпускать беспрепятственно, они усилят общий хаос в стране и тем самым в итоге помогут нам. Голод и эпидемии сделают за нас всю грязную работу, весной нам, полагаю, не придётся даже по-настоящему воевать, русские будут сдаваться сами – десятками, сотнями тысяч. Они настолько устанут от войны, голода и хаоса, что с радостью примут новую власть.

И Федор фон Бок, и Франц Гальдер прекрасно знали об этих планах фюрера, а также о том, что он мечтает как можно быстрее (и, разумеется, победоносно) завершить Восточную кампанию, чтобы высвободить силы для переброски в Средиземноморье, Северную Африку и Переднюю Азию. Новой задачей для танковых и моторизованных корпусов будет разгром англичан и захват территорий, богатых нефтью, золотом, железной рудой, медью, никелем и другими полезными ископаемыми. Алжир, Марокко, Тунис, Ливия, Египет, Палестина, Сирия, Иран, как неоднократно заявлял Гитлер, должны принадлежать Германии – наряду с Центральной Африкой, Средней Азией, Тибетом, Индией, Индонезией и, возможно, даже частью Юго-Восточной Азии. Правда, в этом случае придётся поспорить с японцами, которые тоже мечтают получить эти сладкие куски бывшей Британской империи. Но колонии должны достаться победителям!

В основании же его крайне амбициозных и далеко идущих планов лежала победа под Советским Союзом и, в частности, быстрое взятие Москвы. Удастся её захватить, всё так и будет, если же нет… Перспективы тогда вырисовывались самые мрачные: лютый холод, глубокий снег, обморожения, болезни. Вокруг – дикая, угрюмая, разбитая, но непокорённая страна. Как тут не вспомнить великого Наполеона и его крайне неудачный поход 1812 года! Из шестисоттысячной армии императора (лучшей в Европе!) обратно вернулось от силы десять тысяч человек. Один из шестидесяти – не самый блестящий результат, прямо-таки скажем. И никакой славы, одно только горькое разочарование и бесславное поражение.

Никто, разумеется, не хотел повторить ошибки Наполеона, фюрер, наоборот, всячески стремился избежать её (и прежде всего – затягивания кампании до зимы), а потому спешил и нервно подгонял своих генералов. Дальнейшая дискуссия, таким образом, не имела смысла (раз Гитлер уже всё решил), и Гальдер быстро закончил её. К чему долгие споры, если в кармане у него уже лежат готовые приказы, касающиеся продолжения наступления на Москву?