Вольный стрелок - [30]

– Речь не о том. Оставляя территорию виллы…

– Вы что, боитесь?

– Не перебивайте меня! Оставляя территорию виллы, вы тем самым перекладываете на меня часть своих обязанностей. На время вашего отсутствия.

Я передразнил его равнодушным пожатием плеч:

– Что ж, перечислите с моего счета на ваш ту сумму, в которую вы оцениваете эту часть работы.

Мещерский засмеялся, откинулся на спинку кресла:

– Интересно, если бы мы с вами встретились в свое время в бою, кто бы вышел победителем? Как вы думаете? – Пофилософствовать ему захотелось.

– Я, конечно, – лениво ответил я, загашивая сигарету.

– Почему? Откуда такая уверенность? – обиделся Мещерский на мою прямоту.

– Потому что добро всегда побеждает зло. В конечном итоге. – И добавил для убедительности: – Так и моя любимая диалектика гласит.

– Вы романтик…

– Практик. Убедился на опыте. Согласен, что добродетель не всегда вознаграждается, но зло наказывается всегда. Великий закон жизни.

Похоже, я попал в точку. Больную. Мещерский разве что не вздрогнул. Но потемнел.

– Да что есть добро и зло? По чему вы определяете мою, например, деятельность как зло? Какими критериями? Ведь я сделал очень много полезного людям…

– Какими средствами, Князь? Какой ценой? Не ценой ли лжи, подлости, крови и слез?

Но он не обратил внимания на эту сентенцию Серого.

– …И потом, Алекс, раз уж вы так уверены в торжестве справедливости, почему берете на себя миссию возмездия? Я ведь хорошо знаком с вашими «подвигами». Я усмехнулся.

– Я ничего на себя не беру. Положим, я просто оружие в руках Справедливости. Я ведь не только личным врагам мщу.

Мещерский тоже усмехнулся, еще злее.

– Понятно, – с щедрой иронией: – Ненависть ради любви… Знаете, друг мой, вы, коммунисты, любую нравственную категорию готовы довести до абсурда, до безнравственности. Нет абсолютного добра. Как и абсолютного зла тоже. Все имеет свой предел. Беспредельна, пожалуй, только любовь. И смелость.

– И честность, Князь.

Батюшки, а ведь он меня прощупывает. Не иначе, на что-то рассчитывает.

Все, хватит. Я и так уже достаточно раскрылся в целом. А в общем – нет.

– Так я возьму «Форд»? – прервал я дискуссию. – Мне цвет его нравится. Такой наивный.

Мещерский подумал, понял намек и опять рассмеялся.

– А вы еще интереснее, чем мне рассказывали.

И хитрее, шеф. Как же иначе?

– Я тебе поручение нашел, – сказал Анчар, вылезая из машины. – Заехай на базар. Ткемали надо взять.

– А здесь тебе мало? – кивнул я на горные склоны.

– Э! Здесь сливы сильно мелкие. Кость одна. Какой соус? Плохой совсем. Возьмешь?

– Куда от тебя денешься?

– Верно, – согласился Анчар. – Никуда. Только, слушай, ни у кого ткемали не бери. Идешь весь рынок, самый средний ряд, самый конец – высокий такой старик. Аварец.

– Как я его узнаю? Пароль скажи.

– Не ошибешься. Он справа стоит. Голый.

– ?

– Не весь. Снизу штаны есть, а сверху жилетка такой без пуговиц. Скажешь, Арчи просил – он тебе самый лучший слива насыпет. Ты ему деньги не плати. Только спасибо скажи, вот так. – Анчар плавно прижал руку к сердцу, одновременно чуть склонив голову и прикрыв глаза.

– Рэкет, значит?

– Зачем рэкет? Дружба. Я его люблю, он меня. Ехай.

– Я тебе тоже поручение нашел. Пока меня нет, приглядывай за своими хозяевами.

– Хозяин у меня один, – уточнил кавказский джигит, любитель субординации. – Вите он тоже хозяин.

Какие тонкости!

Я выехал за ворота, Анчар затворил их за мной. Сейчас он пойдет, сядет на пороге сакли с карабином в руках, я пока я не вернусь, так и будет сидеть. Как горный орел на вершине. Или в гнезде.

Следуя указаниям Анчара, я без труда добрался до города. Раза два-то всего чуть не сорвался в пропасть. Да где-то на полпути пристроилась ко мне иномарка-инкогнито. Нескромно провожала до самого города. Пришлось оставить машину у рынка и добираться дальше пешком горячими улицами. Один из пассажиров иномарки выскочил и пошел за мной.

Вот беда-то!

Я остановился, когда он почти догнал меня, повернулся к нему лицом – рука демонстративно на рукоятке пистолета под рубашкой – и робко посмотрел ему в глаза. Он виновато развел руками и нырнул в переулок.

То-то!

В городке этом Майском я когда-то бывал недолго. Приезжал с коллегой на задержание. Нам дали в помощь местного опера Володю. Очень толковый парень. И хороший. Когда его о чем-нибудь попросишь, он никогда не спрашивает в ответ: почему, зачем и сколько? Он идет и делает. И делает хорошо, переделывать или доделывать за ним уже не приходится. Мы с ним в засаде всего сутки посидели, а сдружились надолго. Тем более друг другу помогли. Он мне жизнь спас, а я ему. Такие вот считал очки.

Контора его стояла – надо же! – на том же месте, в тени столетних или двухсотлетних (не считал) дубов, а может, и каштанов, ну не ботаник я, стало быть. Словом, большие старые дерева. А под одним – будка телефонная и рядом оборотистый южный пацан с полными карманами жетонов – сервис такой для отдыхающих.

– Володя? Здесь Серый Штирлиц.

– Привет, Леша, – обрадовался он. – Ты где?

– А вот рядом с твоей конторой, напротив кафе. «Руалка» называется.

– «Русалка» вчера была. Один пьяный лох поправку внес. Из «Макарова». Ты надолго?