Вольные стрелки - [11]

«Если это в самом деле шпионы, – подумал я, – то таким путем их не поймаешь! Впрочем, я могу как-нибудь пробраться через лес. Тыл лагеря должен быть тут недалеко. Ух, какой мрак!..»

И я двинулся вперед, перелезая через поваленные стволы, путаясь в цепких лианах. Вьющиеся стебли хватали меня за шею, шипы царапали меня, ветви мескито до крови хлестали в лицо. Я схватился рукой за свисавшую ветвь; липкое тело испуганно и злобно забилось под моим прикосновением, высвободилось и перебросилось через мое плечо и, убегая, зашуршало палым листом. Я услышал зловонное дыхание, холодная чешуя задела мне щеку. То была отвратительная игуана…

Огромная летучая мышь хлопала мне в лицо своими похожими на паруса крыльями. Она ежесекундно возвращалась ко мне; дух захватывало от ее зловония. Два раза пытался я ударить ее шпагой, но промахивался и протыкал пустой воздух. На третий раз шпага запуталась в лианах. Это было ужасно. Борьба с такими врагами пугала меня…

Наконец, после долгих усилий, я увидел просвет. За деревьями открывалась лужайка, и я радостно бросился к ней.

– Как хорошо! – воскликнул я, выбравшись из лесного мрака. И вдруг я с криком ужаса отскочил назад. Руки и ноги отказались повиноваться мне. Шпага выпала из моих пальцев. Я стоял бледный и оцепенелый, словно пораженный молнией.

Прямо передо мной, не более как в трех шагах, стоял, простирая ко мне костлявые руки, образ самой смерти. Я ясно увидел белый обнаженный череп с пустыми глазницами, длинные голые кости ног, неприкрытые иззубренные ребра, костлявые пальцы скелета…

Немного справившись со своим страхом, я услыхал в кустах шум. Казалось, двое человек отчаянно боролись там.

– Эмиль, Эмиль! – кричал женский голос. – Не убивай его, не надо!

– Прочь! Не мешай мне, Мари! – отвечал низкий голос мужчины.

– О нет, – продолжала женщина, – не надо, не надо, нет, нет.

– Проклятие всем женщинам! Говорят тебе, пусти!

Послышался звук яростного удара… вскрик… и в ту же секунду из кустов вынырнул человек.

– А, капитан! Удар за удар! – закричал он по-французски. Больше я ничего не слышал. Страшный удар обрушился на меня, и я упал замертво…

Первое, что я увидел, придя в сознание, была длинная рыжая борода Линкольна, потом сам Линкольн, потом бледное лицо маленького Джека и, наконец, кучка солдат из моей роты. Оглянувшись, я увидел, что лежу в своей палатке, на своей походной кровати.

– Как? Что?.. В чем дело?.. Что такое? – заговорил я, нащупывая рукой мокрую повязку на голове.

– Лежите смирно, капитан, – сказал Боб, отнимая мою руку от повязки и укладывая ее вдоль тела.

– Ожил, ожил! Вот и хорошо! – воскликнул ирландец Чэйн.

– Ожил? Да, что же со мною было? – спросил я.

– Ох, капитан, ведь вас чуть не убили. Всё они – эти мерзавцы французы, чтоб им всем провалиться!..

– Убили? Мерзавцы французы? В чем дело, Боб?

– Понимаете, капитан, вы ранены в голову. И мы думаем, что это те французы…

– Ах, теперь вспоминаю! Удар, да… но смерть?.. Смерть?

Я приподнялся на постели, словно ко мне вернулся мой ночной призрак.

– Смерть, капитан? Какая смерть? – спрашивал Линкольн, поддерживая меня своими крепкими руками.

– Капитан, верно, вспомнил скелет, – сказал Чэйн.

– Какой скелет? – спросил я.

– Ну, да, старый скелет, что наши ребята нашли в лесу, капитан! Он висел на дереве, под которым вы лежали, и качался над вами, словно знамя. Вот подлые французы!

Больше я о «смерти» не расспрашивал.

– Но где же французы? – спросил я, помолчав.

– Удрали, капитан! – отвечал Чэйн.

– Удрали?

– Удрали, капитан! Как он говорит, так и есть, – подтвердил Линкольн.

– Удрали? Что вы хотите этим сказать?

– Дезертировали, капитан…

– Почем вы знаете?

– Да ведь здесь их нет.

– На всем острове?

– Мы обыскали все кусты.

– Но о каких французах вы говорите? Что за французы?

– Дюброск и тот малый, что всегда был с ним.

– Вы уверены, что они пропали совсем?

– Мы обыскали все закоулки, капитан! Гравениц видел, как Дюброск пробирался со своим ружьем в лес. Потом мы скоро услышали выстрел, но думали, что это пустяки. Утром же один солдат нашел на земле испанское сомбреро, а Чэйн узнал, что пуля пробила палатку майора Твинга. А там, где вы лежали, мы нашли вот эту штуку.

И Линкольн показал мне мексиканскую саблю – мачете.

– Ах, вот как!..

– Вот и всё, капитан! Только я думаю, на острове были мексиканцы, и эти французы удрали с ними…

Когда Линкольн ушел, я принялся обдумывать всю эту таинственную историю. Память моя понемногу прояснялась, и вскоре все события прошедшей ночи связались у меня в общую цепь. Пуля, которая чуть не убила меня в палатке у Твинга; челнок; французские слова, которые я услышал перед тем, как удар поразил меня; самое восклицание «удар за удар» – все говорило за предположение Линкольна.

Это Дюброск стрелял в палатку, это он ударил меня по голове!

Но кто же была женщина, умолявшая его пощадить меня? Мысли мои вернулись к юноше, убежавшему вместе с Дюброском. Этого юношу я часто видел в его обществе. Между ними чувствовалась какая-то связь; юноша казался преданным рабом сильного и гордого креола. Неужели же он был женщиной?..

Я вспомнил, что меня всегда удивляли его тонкие черты, нежный голос, маленькие руки. В его повадке были и другие особенности, всегда казавшиеся мне странными. Когда Дюброска не было, юноша часто взглядывал на меня с каким-то непонятным выражением. Мне вспомнилось и многое другое, прежде казавшееся неважным. Все, что я мог припомнить, убеждало меня, что юный друг Дюброска и женщина, чей голос я слышал в лесу, – одно лицо. И я невольно улыбнулся своему ночному приключению…