Вольные штаты Славичи - [67]

— Ну, а ты-то что предлагаешь? — истерически крикнул Леша.

— Постой, не ори. Не глухие, — сказал Губарев. — Я предлагаю вот что: выступлений сейчас никаких не делать. Повторяю — это авантюра и вредная к тому же авантюра. Один на десять это не бой, это самоубийство. Пользы от этого нуль, а вреда много. Отказаться сейчас от выступлений — это не дезертирство. Это, братец ты мой, тактика. А мы, большевики, всегда за правильную тактику. Все обстоятельства, все наличные силы надо использовывать умело, а не оголтело. Выступить-то мы выступим, но знаешь, Косой, когда? Когда к городу подступит Каданер. Тогда-то это будет и нужно и вовремя. Почему? А потому что с Каданером тоже не десять полков придут, а человек двести-триста. Значит, бандиты смогут выскочить из кольца, вырваться, а потом набедокурить в другом, в третьем месте. А наша задача будет вот в чем: в начале боя, в суматохе напасть на их штаб и всех главарей расстрелять. Тогда это нам удастся. А без главарей эти сволочи никуда не годны. Это стадо, а не отряд. Вот что я предлагаю.

— Правильно, — сказал голос Яна.

Но Леша не соглашался.

— Вот именно, вот именно, — горячился он, — тогда-то и нельзя будет. Тогда, в бою они будут начеку. Они тебя к штабу и не подпустят. Дураки они, что ли? А вот сейчас, когда они спят…

— Не спят. Врешь, — жестко перебил Губарев. — А песни кто горланит? На гармошке кто играет? Ангелы небесные? Ты, Леша, всегда так: «бам-бух-бом». А там, глядишь, и сел в лужу. Это я тебе, Лешка, когда-нибудь в более спокойное время на вид поставлю. Это, брат, не тактика. Глупо рисковать — не геройство, не проступок даже, это преступление перед революцией. За это можно и из комсомола вон и к стенке. Понял? Куражиться тебе перед нами нечего. Мы не барышни. Вы как, товарищи, думаете? Принимаете мои предложения?

— Чего там? Ясно, — сказало несколько голосов.

— Конкретно — что? — спросил Ян.

— Конкретно вот что, — сказал Губарев, — одного человека, — нет, двоих, двоих верней, — немедленно послать в уезд, к Уре, чтоб поторопить его и погнать сюда. Кто пойдет, товарищи?

— Я, я, я! — одновременно сказало несколько голосов.

— Пойдешь ты, Ян, — решил Губарев, — и еще Никита. Поговорю потом с вами, что ему передать. Второе: сколотить два отряда. Ты, Ян, сколько можешь дать ребят?

— Нас тут одиннадцать, — сказал Ян, — еще Мирон, еще Оре. В общем человек пятнадцать наскребу комсомольцев. И беспартийной молодежи еще… Федор!

— Ну? — ответил голос.

— Сколько у тебя на слободе народу?

— Да человек двадцать наберется, — сказал Федор.

— Один отряд есть, — сказал Губарев, — команду беру на себя я. Наша задача: в начале боя сосредоточиться где-нибудь в районе их штаба. Я думаю — на церковном дворе, — впрочем, насчет этого еще покумекаем, — и при первой же возможности прихлопнуть батько и иже с ним. Если удастся кого захватить живьем, того лучше. Нет — и не надо. Но убить, в частности батько и этого очкастого гада, анархиста бесова, обязательно. Второй отряд… команду берешь ты, Мейлех, — сказал он кому-то в темноту.

Густой голос ответил: «Ладно».

— А сколько ты можешь выставить? — спросил Губарев.

— Столько же, думаю, тридцать, — сказал голос.

— Итого шестьдесят пять. Не жирно, — Губарев повернулся к Леше, который сидел от него справа: — А ты — выступать немедля! чудила! У тебя, Мейлех, задача будет такая: Каданер, верно, подступит с юга, там проходит шлях, а ты заляг с отрядом у больницы и жарь — напропалую. Патроны есть? Добре. Важно, чтоб бандиты подумали, что они в мышеловке, что их окружили, тогда они всю свою пьяную удаль потеряют и дело пойдет легче. А не сможешь удержаться у больницы, пробивайся к штабу. Главное, товарищи, главарей истребить. С остальными просто.

— С оружием как? — спросил Ян.

— Ничего, — успокоительно сказал Губарев, — у меня в верном месте запрятано кой-какое барахлишко. Пойдем скоро и откопаем. Там винтовок штук двенадцать, наган, маузер, два браунинга, — на первое время хватит. Потом Каданер подойдет. Ну, ладно, ребята, надо расходиться. Ян, Никита, вы останьтесь и ты, Мейлех. А вы, товарищи, запомните: как услышите, что началось, что Каданер подступает, каждый на свое место, в свой отряд. Что делается на церковном дворе, кто знает? Место аппетитное. В аккурат против штаба, окно в окно…

— Я знаю, — сказал Степа, — они на колокольне поставили пулемет.

— Вот оно что, — Губарев помолчал, подумал, — хорошо бы пулеметик этот захватить, — тихо сказал он. И вдруг оживился: — И захватим! Что думаешь? Захватим, черт дери, и так шарнем, что им там в штабе жарко станет! Поглядишь, Косой! Итак, место сбора — церковный двор. Припечатано. Только осторожно, чтоб нас раньше срока не заметили. Понятно? А теперь, ребята, выметайтесь. Пора.

— Губарев, послушай, — сумрачно сказал Меер, — сколько же сегодня наших убито, не знаешь?

Губарев встал. Он был босой и без шапки, как на мосту утром, когда он бежал от чубатого.

— Много, — глухо сказал он, — много, брат. Завтра подсчитаем. Очень много.

— И Бера убили, — сказал Леша.

— Знаю. Ну, идите. Пора.

Расходились тихо и не группами, а в одиночку. На небе все так же полыхали зарницы. Но грома не было. И высоко наверху теплились звезды.