Волна открытий - [51]

– А мне нравится? И главное, опять не ясно, за какую ниточку нам этот клубок загадок разматывать. Эх, надо было мне с ней тоже вчера поговорить. Надавил бы на сентиментальность, может, и сказала бы?

– Ничипоренко не производит впечатления чувствительной особы, скорее, наоборот. Недалекая, недобрая, завистливая – беседа эта была бы не из приятных.

– Приятных, неприятных… Какая разница! Мне нужно знать, кто за ней стоит и чего ему от меня надо. Я поеду к ней сейчас, предложу денег и все выясню, в конце концов. Куплю правду.

– Плохая идея, Антон Александрович. Если бы еще на нейтральной территории, а то дома… Она же потом заявит, что вы ей угрожали и принуждали оговорить себя. Сами знаете, какие сегодня воры пошли. Сначала ограбит, а потом орет, что законный хозяин слишком рьяно защищает свое. Сколько таких случаев уже было.

– Да уж, – согласился Остафьев, вспомнив недавнюю историю одного крупного бизнесмена, который пострадал из-за такой же мрази, попал под следствие и вынужден был теперь отсиживаться в Лондоне.

Антон Александрович в задумчивости походил по кабинету и принял решение:

– Я все-таки съезжу. Возможно, это наш последний шанс выйти на Романа. Мы же не можем следить за Лилей вечно! А она, похоже, не собирается нам его показывать.

– Только возьмите служебную машину. Пусть с вами кто-нибудь поедет, мало ли что, – сухо ответил ему Бойко. Эта затея Олегу Ивановичу не нравилась.

Петя, молодой шустрый водитель, дежуривший в тот день в гараже, быстро домчал Остафьева в Беляево, где жила Лиля Ничипоренко. Небольшой тихий двор, окруженный пятиэтажками, оказался заставлен машинами. Стайки молодых мамаш разбрелись по двору, выгуливая своих чад. Те, что стояли неподалеку от подъезда, с интересом разглядывали огромную темно-синюю представительскую «Ауди», которую Петя с трудом смог пристроить на единственное свободное, но очень узкое парковочное место.

Антон Александрович давно не бывал в таких домах и немало удивился, увидев обшарпанный полумрак подъезда. «Когда же наконец снесут эти уродливые пятиэтажки, – негодовал он, поднимаясь пешком на последний этаж. – Ведь в этих мрачных клетушках с низкими потолками и тонкими перегородками растут дети. Современные дети подземелья».

Добравшись до площадки пятого этажа, Остафьев позвонил в дверь, но ему не ответили. Он выждал минуту и снова нажал на кнопку звонка – Лиля должна была быть дома, за ней следили, и незамеченной она уйти не могла. На этот раз он позвонил настойчивее, однако ответ получил не от Лили, а из квартиры напротив. Какой-то нервный старик с заспанным лицом резко распахнул дверь, что-то невнятно и злобно пролаял и снова ее захлопнул. Антон Александрович был поражен такой непривычной манерой общения и не сразу заметил, что от сильного порыва воздуха дверь в квартиру Ничипоренко приоткрылась. Он нерешительно постучал и позвал Лилю, но снова ему ответила лишь тишина.

Недоброе предчувствие обожгло его холодом, как февральская метель. Да что там предчувствие, уверенность, что в недрах Лилиной квартиры его ждали крупные неприятности. От этой мысли Остафьеву нестерпимо захотелось сбежать, сделать вид, что ничего не было – он не приезжал в это убогое место, не видел приоткрытой двери, не чувствовал, что за ней… Как заманчиво было откреститься от всех ожидаемых проблем – и как неосуществимо. Ведь если положение действительно настолько плохо, как ему мерещилось, его станут искать. И непременно найдут, ведь с десяток людей на улице видели, как он вышел из машины и скрылся в подъезде; сосед напротив тоже вспомнит представительного мужчину в очках, прервавшего его послеобеденный сон. Да и как он сможет жить, не зная наверняка, что за опасность таилась там, в безмолвии квартиры? В его положении оставалось только одно верное решение – войти внутрь и встретить это испытание лицом к лицу. И чем раньше он о нем узнает, тем лучше успеет подготовиться. Эта мысль придала ему решимости, и он открыл дверь.

Квартира Лили оказалась крошечной, душной, насыщенной тяжелыми запахами, но чистенькой и с изящной обстановкой. За пару шагов Остафьев пересек прихожую и замер на пороге единственной в этой квартире комнаты – он увидел Лилю. Она висела на крюке от люстры как бочонок, и только съехавшая немного набок голова и длинные светлые волосы, разметавшиеся по плечам, мешали сходству.

Все самые тяжкие предчувствия подтвердились. Лиля была мертва, а Остафьев потерял единственную нить, ведущую его к Роману. Вдобавок ко всему теперь ему предстояло объясняться с полицией. Ведь как ни крути, его бывшая секретарша наложила на себя руки сразу после того, как ее с треском уволили из «Бионик Фуд». Только умственно отсталый не увидит тут связи.

Антон Александрович обреченно достал телефон и позвонил Бойко. Выслушав Остафьева, тот быстро сообразил, что в свете всех обстоятельств это происшествие может стоить его начальнику свободы. Олег Иванович просчитал все варианты развития событий и, как на войне, когда главнокомандующий выбывает из строя, принял руководство операцией спасения на себя. Он временно забыл, кто из них начальник, а кто подчиненный, и стал отдавать Остафьеву короткие четкие приказы: