Волна - [31]

Время от времени у меня случаются моменты просветления, когда я могу во всей полноте вернуть себе опыт материнства, не содрогнувшись и не сжавшись внутри. Иногда в этом помогают открытые, безлюдные пространства. Недавно мы с моей подругой Малати ездили на север Швеции. Там, у самого полярного круга, на пустынных берегах замерзшего озера, стоят голые обледеневшие березы, и в тусклом зимнем свете каждая ветка поблескивает, словно гладкий отросток оленьих рогов. Впитывая глазами бесконечный белый простор, я вновь чувствовала себя матерью. Привычный ужас отпустил или уже не имел значения. Вдруг обожгло от воспоминания, как уютно устраивался Малли, свернувшись у меня на коленях. Я позволила себе ощутить, как он обхватывает меня ножками, тиская в руках любимого игрушечного верблюда, которому нажмешь на горб, и включается назойливая песня на арабском языке. Это не было похоже на мои обычные робкие воспоминания. Казалось, белое великолепие северной зимы проникло в душу, отрезвило ум, успокоило сердце. Но вскоре я сама испугалась, как безоглядно шагнула назад, в прежнюю жизнь.

Иногда такое случается и в нашем лондонском доме, но я до сих пор не могу подолгу в нем оставаться. В свой последний приезд я сидела в спальне мальчиков и пыталась понять: неужели правда каждое утро я готовила им одежду и раскладывала ее на этих кроватях? Я нашла в шкафу любимые черные спортивные штаны Вика, вытертые добела на коленях. Я погладила рукой брюки — и все мое недоумение моментально рассеялось. Прижав их к груди, я долго лежала на полу и рыдала, как положено матери. Слезы ушли, когда в кармане брюк я обнаружила обертку от леденца на палочке. Вик обожал их. Конфета была куплена определенно не мною — Стив иногда проявлял слабость и баловал сына, покупая ему эту дрянь. И я — с тем же самым раздражением, какое всегда вызывали у меня эти Love Hearts, — вспомнила, как Вик, причмокивая, сосал конфету в виде сердца, перекатывая ее во рту и хвастаясь, что получил ее от папы. Язык у него делался лимонно-желтым от искусственных красителей. Отвратительная гадость.

«Ты крутилась, — сказала она. — Представляешь?» Разыскивая череп крокодила, моя подруга Карилл случайно встретила одного из тех мужчин, что нашли меня, валявшуюся в грязи, в тот день, когда пришла волна. Череп понадобился ей для музея. В лондонской школе, где учились Вик и Малли, организовали фонд их памяти, и мы решили потратить деньги на модернизацию небольшого музея в заповеднике «Яла». Именно туда привезли меня после цунами, и там, на каменной скамье, я в полном оцепенении провела первые часы. Организацией ремонта занималась Карилл — она очень деловая, — и вскоре музей совершенно преобразился.

Карилл передала мне, что поведал ей мой спаситель. Многое оказалось для меня новым. Вот ее рассказ.

Он помнит, как тебя нашли. Это точно он. Все совпадает. И знаешь, он сказал одну очень странную вещь. До сих пор мурашки по коже бегут, как представлю.

Этот парень — обходчик в парке. Так вот, он говорит, что в день цунами они с друзьями катались по заповеднику и услышали что-то про волну, про наводнение. Они развернулись и поехали к гостинице — им сказали, что гостиницу затопило. Но дорогу размыло, и они не смогли проехать. Тогда они вылезли из фургона и стали смотреть. Он говорит, вокруг был просто конец света. Никто не понимал, что случилось. Один из его друзей начал что-то бормотать про демонов, которые все разрушили. Потом они стали искать живых: кричали и просили их отозваться.

Какой-то мальчик позвал на помощь. Они пошли на голос, а потом увидели тебя. Так что все сходится. Он сказал, что на тебе была темно-синяя майка, так ведь? А штанов на тебе не было.

Но слушай дальше. Он говорит, ты выглядела очень странно. Вся покрытая черной грязью, но это еще ничего. Самое странное, что ты крутилась на месте. Вот прямо вертелась волчком. Знаешь, как маленькие дети, когда хотят, чтобы у них закружилась голова. Я разговаривала с этим парнем, сидя у них в конторе, так он даже встал из-за стола и показал мне, что ты делала. Кружилась в грязи. Его это просто потрясло. Ты все никак не останавливалась. Он просил тебя пойти с ними — ты отказывалась. Говорить ты не могла, только мотала головой. Он сказал, что ты все крутилась и крутилась.

Один из его друзей снял рубашку и обвязал тебе вокруг талии. Они протащили тебя довольно далеко, посадили в фургон и отвезли к кассам музея. Потом сразу поехали обратно — надо было дальше искать выживших. Он говорит, частенько гадал, что же с тобой случилось.

Еще вот что. Он описал место, где тебя нашли. Не так уж далеко от гостиницы, возле лагуны. Вода-то захлестнула сушу на несколько миль, а потом спала и пошла назад — как раз через лагуну. Так что тебя пронесло сначала туда, а потом обратно. Ты уцепилась за дерево в самый последний момент. Еще чуть-чуть, и тебя бы унесло в океан.

Этот парень, он все вспоминал, как ты крутилась. Будто в трансе. Может, тебя кружило и вертело в воде и ты потом не могла остановиться. Я спросила его, точно ли он помнит. И он долго твердил: «Да, да, я уверен.