Волк с Уолл-стрит 2. Охота на Волка - [10]

Но и это еще не все. Надо было учесть, что я ведь был виновен, как сам грех. Ник это знал, и Грег это знал, и я тоже. Ник и Грег представляли мои интересы с самого начала – с лета 1994 года, когда я совершил ужасную ошибку и контрабандой вывез миллионы долларов в Швейцарию.

В то время на меня оказывал большое давление регулятор – Комиссия по ценным бумагам и биржам, которая просто зациклилась на моей брокерской фирме «Стрэттон-Окмонт». Я создал компанию осенью 1988 года, быстро нашел невероятно прибыльную нишу на рынке ценных бумаг и начал продавать пятидолларовые «мусорные» акции одному проценту самых богатых американцев. И просто в результате этой идеи «Стрэттон» стала одной из самых крупных брокерских фирм в Америке.

Задним числом понятно, что все могло сложиться совсем по-другому. Я легко мог пойти по прямой и узкой дороге: создать брокерскую фирму, которая соперничала бы с «Леман Бразерс» или «Меррил Линч». Судьба распорядилась так, что одним из моих первых учителей был настоящий гений по имени Эл Абрахамс, и он довольно творчески подходил к тому, что называется нарушением федерального законодательства о ценных бумагах. Эл был осторожным человеком, из тех, что хранят у себя в столе ручки десятилетней давности, и поэтому, когда он проводил документы задним числом, то старые чернила могли бы выдержать проверку на газовом хроматографе ФБР. Большую часть дня Эл тратил на выяснение того, какими будут следующие шаги назойливых органов надзора за рынком ценных бумаг, и дальше действовал в соответствии с этим.

Это он меня всему научил.

Так что я по примеру Эла был осторожным, тщательно заметал следы, словно снайпер в тылу врага. С первых дней существования «Стрэттон» я хорошо понимал, что каждая совершенная мной покупка, каждая заключенная сделка и каждое произнесенное по телефону слово когда-нибудь будут рассматриваться органами надзора под микроскопом. Так что, законны мои действия или нет, – в любом случае лучше, чтобы они казались законными.

В результате, когда Комиссия по ценным бумагам осенью 1991 года подала на меня в суд, я попытался прижать к стене их самих и рассчитывал на легкую победу. Два инспектора обосновались в моем конференц-зале и стали проверять документы, надеясь таким образом меня запугать. Увы, все пошло совсем не так, как они предполагали: я поставил жучки в собственном конференц-зале, а отопление и кондиционер включал то в одном, то в другом экстремальном режиме: замораживал их зимой и сжигал летом. Потом я нанял их же бывшего босса по фамилии Соркин, чтобы тот меня охранял, защищал и, как только представится возможность, вредил их расследованию. Тогда же, в 1991–1994 годах, я зарабатывал по 50 миллионов баксов в год, а всем этим юным следователям (которые получали по 30 штук в год) пришлось с разочарованием и позором отказаться от своей затеи и долго лечиться от обморожения или обезвоживания – в зависимости от времени года.

В общем, постепенно я уладил дело с Комиссией по ценным бумагам. «Почетный мир», – сказал мой адвокат, хотя, на мой взгляд, это была полная победа. Я согласился заплатить штраф в три миллиона, а затем спокойно уйти навстречу закату. И тут была только одна проблема – я не мог заставить себя уйти. Я был уже отравлен богатством и властью и развратил целое поколение молодых обитателей Лонг-Айленда, называвших меня Королем и Волком. Писком моды в тот момент было моментальное удовлетворение любого своего желания, а деньги, которые вели к этой цели, были просто инструментом. И вот однажды «Стрэттон» вышел из-под контроля. И я тоже.

В начале девяностых Волк с Уолл-стрит уже показал свои клыки. Мое дьявольское альтер эго, личность, совсем не похожая на того ребенка, которого мои родители отправили в большой мир, вырвалось наружу. У меня полностью исчезли представления о добре и зле, моя мораль стала катиться по наклонной плоскости маленькими, почти незаметными движениями, и в результате я прочно обосновался с неправильной стороны от закона.

Волк был омерзительным типом: он изменял жене, спал со шлюхами, пускал на ветер неприличные суммы денег и считал законодательство о ценных бумагах всего лишь мелким препятствием, которое можно преодолеть одним прыжком. Он оправдывал свои действия абсурдными рассуждениями и топил чувство вины и угрызения совести Джордана Белфорта в невероятном количестве опасных рекреационных наркотиков.

И все это время власти следили за мной. Сначала NASDAQ, который отказывался регистрировать любую компанию, если Волк был в ней самым крупным акционером. Волк принял решение – теперь это кажется безумием – тайно вывезти миллионы долларов в Швейцарию и использовать легендарные швейцарские законы о банковской тайне, чтобы стать невидимым. Благодаря использованию компаний-однодневок, номерных счетов и умело подделанных документов этот план выглядел идеальным.

Но, казалось, с самого начала над ним тяготел злой рок. Проблемы начались, когда моего главного перевозчика денег арестовали в США и нашли у него полмиллиона наличными, а закончились они (катастрофически), когда через несколько лет, тоже в Штатах, был арестован мой швейцарский банкир, который тут же начал давать показания против моего перевозчика денег.