Волк по имени Ромео. Как дикий зверь покорил сердца целого города - [15]

И разве собаки – не наши одомашненные, прирученные аналоги волков, видоизмененные в результате длительного процесса селекции в угоду нашим прихотям? Недавно проведенное исследование демонстрирует мизерные 0,2 процента различия между генетическим набором волков и собак. Научные работы, осуществленные в 1990-х годах, так же как последние археологические данные, указывают на расхождение двух видов, имевшее место в Китае или на Среднем Востоке пятнадцать тысяч лет назад. С тех пор были проведены другие исследования и найдены новые свидетельства. Так, к примеру, в сибирской пещере был обнаружен череп собаки, возраст которой составлял тридцать пять тысяч лет. Там же лежали человеческие артефакты и скелет собаки, похороненной с костью в пасти. Эти данные указывают на гораздо более раннее расхождение собаки и волка – от пятидесяти до ста двадцати пяти тысяч лет[8]. Все в целом подводит нас к выводу, что, скорее всего, процесс одомашнивания животных происходил в разных местах планеты и охватывал несколько континентов.

В это трудно поверить, но Дакота тоже была на 99,98 процента волком, включая, естественно, ту ее часть, которая обожала бегать, сломя голову, и ловить предметы, а потом каждый раз приносить их обратно, складывая в кучу, – слабый отголосок инстинкта преследования. Я задумался: а может, некоторые собаки чувствуют большую потребность в подобных играх, так как это единственный способ проявить генетически запрограммированный охотничий инстинкт. Волк в подобной ситуации выглядит более расслабленным, он воспринимает все только как игру – именно так было в случае с тем черным волком и с другими дикими волками, которых я встречал. Ведь волки ежедневно охотятся, чтобы выжить, а дурачества с игрушкой – это, скорее, перерыв на отдых, нечто совершенно непохожее на серьезное занятие, просто веселая игра ради забавы. Для энергичных лабрадоров и бордер-колли принести брошенный предмет – это больше, чем игра, это их работа, чертовски серьезный бизнес.

Конечно, лишь единицы волков имеют регулярный доступ к теннисным мячам. Но волки всех возрастов – прирученные и абсолютно дикие – действительно включаются в игру, вместе или по отдельности, используя предметы, которые подходят под определение «игрушка»: старый олений рог, крыло куропатки – все, что подвернется. Мне посчастливилось несколько раз наблюдать за играми диких волков на природе, но одна игра мне особенно запомнилась.

Примерно пятнадцать лет назад, во время моего одиночного похода в конце зимы в долину верховья реки Ноатак, несколько волков из стаи, состоявшей из двенадцати особей, подошли к месту моей стоянки. Я спугнул двух из них, пытаясь выбрать лучший угол обзора для фотокамеры, а следовало бы просто стоять, не двигаясь. Жутко недовольный собой, я устало побрел к палатке, но вдруг почувствовал, что не один. В зарослях кустарника лежал в расслабленной позе с поднятой головой серый волк, самец. Он пристально смотрел в сторону остальных волков, стоявших ниже по склону, демонстративно игнорируя мое слишком очевидное присутствие. Наконец он зевнул, встал, потянулся и бросил случайный взгляд в мою сторону, словно бы сообщая, что заметил меня и его это нисколько не заботит. Пока я кружил, пытаясь обойти кусты, волк двинулся с места неспешной походкой, не проявляя ни малейших признаков волнения. Вдруг он уставился куда-то, изготовился и прыгнул. Я был уверен, что он обнаружил на земле белку или сурка. Сейчас я впервые в жизни стану очевидцем сцены убийства волком своей жертвы! Но он подошел с обычным ивовым суком диаметром пять сантиметров и длиной полметра – точно такую палку мог подобрать любой лабрадор и таскать ее повсюду. Волк повернулся и бросил в мою сторону косой взгляд, тряся головой и палкой в знакомой собачьей манере типа «смотри, что у меня есть» – приглашение к игре «догони и отними». А потом он гордо прошествовал вниз по склону, как старший полковой барабанщик, держа сук в пасти. Я сидел, раскрыв рот, фотокамера так и осталась у меня в руках.

Была ли для волка эта палка игрушкой? Да, несомненно, но не только. Так как мне выпало оказаться рядом (этот факт, на мой взгляд, спровоцировал подобные действия волка, судя по его косому взгляду), я был вовлечен в игру – пусть лишь на мгновение – в игру как проявление знака внимания между видами. Вроде того, как вороны и волки играют в салочки. Это было предзнаменованием грядущих событий, которые произойдут годы спустя с черным волком.

Эпизод с теннисным мячом стал далеко не последним, когда волк принял участие в игре человека и собаки – будь то спонтанно или с расчетом на будущее. В любом случае пока это была только разминка. Несколько дней спустя он стащил у нас еще один мяч, забрав его с собой. С тех пор на протяжении последующих месяцев и лет история время от времени повторялась: мы бросали собакам игрушки, а волк периодически таскал их у нас. Его манера воровать лишний раз подтверждала расхожую истину: волкам нельзя доверять.

Но что бы ни произошло в тот день, у нас осталась памятная вещица, не позволяющая нам забыть о нем.