Волгари - [98]
Пускай государь великий казнит. Ему можно...
«И повезли, — напишет в своём «Житии» Аввакум, — меня на Воробьёвы горы. Тут же священника Лазаря и старца Епифания, обруганы и острижены, как и я был прежде. Поставили нас по разным дворам, неотступно двадцать стрельцов, да полуголова, да сотник над ними стояли: берегли, жаловали, и по ночам с огнём сидели, и на двор срать провожали. Помилуй их Христос! Прямые добрые стрельцы те люди, и дети такими не бывают. Мучатся, с нами возяся...»
Только просчитались вселенские отставные патриархи. Не очень-то улыбалось великому государю протопопа казнить. Один за другим ехали к Аввакуму посланцы царя. Дементий Башмаков и тот два раза «шпынять от тайных дел» был. Прельщал Аввакума, чтобы вместе со всеми великих русских святых оплевал. Когда все сообща, скопом кощунствуют, легче должно становиться. Нет, не собирался Аввакум святотатцам такого облегчения делать. Бог не выдал за молитвы Пречистыя Богородицы, а Она, Помощница, оборонила от соблазнителей.
26 августа кончились уговоры и Алексей Михайлович подписал указ о ссылке протопопа Аввакума, попа Лазаря и инока Епифания в Пустозерск. На прощание Лазарю и Епифанию приказано было вырезать языки.
Что и было исполнено на следующий день на Козьем болоте. Сверкали на солнце бесчисленные маковки московских церквей, а здесь, на берегу Москвы-реки, вершилось чёрное дело.
Ох, горе, горе! Жил старец Епифаний в пустыньке своей прекрасной! Молился Богу, книги читал, рукоделием занимался... Так хорошо было! Кабы жил в монастыре или пустыньке своей, так и цел бы язык был. Прости, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, согрешил пред Тобою, и пред Богородицей, и пред всеми Святыми! Пошёл к Москве из пустыни, хотел царя спасти, а царя не спас и себе навредил!
Посадили Епифания на скамейку перед плахою, щипцами язык ухватили и ножиком острым отсекли. Густо-густо полилась кровь изо рта. А купола московские так празднично, ярко сверкали! Ох, горе-то... Казнили сегодня на Козьем болоте русских людей за то, что захотели остаться русскими! За то, что не покорились патриархам приблудным, языки у них вырезывали! За то казнили, что за святых своих чудотворцев осмелились заступиться!
Сатанели стрельцы Василия Бухвостова. Служилый человек стрелец. Чего приказано, то и исполняй! А всё равно не разбойников, а праведников каково казнить?! Душу-то и под стрелецким кафтаном не спрячешь.
— Душегубы! — кричали со всех сторон. — Анчихристы!
Билась кровь в висках стрелецкого головы. Торопились стрельцы. Путались, совершая «отсечение скаредно глаголивых языков». Лютость свою на страдальцах срывали. Ногой в землю всё ещё шевелящиеся отрезанные языки затаптывали.
Подхватили и поволокли захлебывающегося кровью Епифания. О, горе, горе! С такими ранами жестокими куда побежишь? Ещё сильнее ярились стрельцы, волоча его по земле. Кровяной след оставался за Епифанием... Наконец подвернулась телега. Взбросили на неё страдальцев, сами побежали следом. Пока до Братошина довезли, всю дорогу вскачь лошадь гнали, едва душу не вытрясли.
Очнулся Епифаний уже на печи, куда его — не помнил сам — беспамятного забросили.
Весь рот запёкшейся кровью зарос. О, горе, горе! Языка не стало, теперь и молитвы молвить нечем! Кое-как сполз с печи Епифаний, на лавку сел, о языке своём печалуясь. Горе бедному. Как без языка жить теперь? И вздохнул Епифаний ко Господу из глубины сердца своего! И — что это? — вот оно чудо чудное! Услышал Епифаний, как пополз из корня отрубленный язык. До зубов дорос!
Всё ещё боясь поверить в свершившееся чудо, бросился Епифаний к бадье с водою, сполоснул запёкшуюся во рту кровь. Чудо!
— Слава тебе, Господи! Слава тебе! — ясно и чисто проговорил он.
Не удержали и стрельцы Аввакума, когда о чуде том услышал. Вбежал в избу к Епифанию, плача, обнял его.
Прибежал к избе и Василий Бухвостов.
За грудки тряс казака, резавшего языки.
— Что натворил, блядин сын? Пожалел еретика? !
— Полно тебе, голова! — отвечал казак. — Сам сапогом языки те в землю затаптывал. Под корень отрезан был!
Схватился за голову Бухвостов. Что делать? Государево повеление не исполнено... Нешто заново язык старцу вырезать?
Но только взглянул на хмурые лица стрельцов, и застряли слова в горле.
Государев приказ не исполнить страшно, а исполнить теперь — ещё страшнее...
В избе же пели.
— Достойно есть яко воистину блажити Тя Богородицу... — звучал в утренней тиши чистый голос Епифания.
— Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего... — сильным басом подтягивал Аввакум.
— Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без нетления Бога Слова рождшую... — боязливо, вполголоса, косясь на Бухвостова, бормотали стрельцы. Отчаянно махнул рукою Бухвостов и, опустив голову, побрёл назад в свою избу.
— Сущую Богородицу Тя величаем... — звучали крепко и сильно в предутренней, занавешенной сумерками тишине слова вечной молитвы.
С пением молитв и двинулись на рассвете в путь. Туда, где уже растекался туманами по тундре чёрный холод...
4
Как после удачного набега, съезжали с Москвы патриархи. Вереницею шли обозы с соболями, золотом, драгоценной костью, другим добром, которое выклянчили патриархи за эти годы, которое успели наторговать в Москве.
Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.
Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.
Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.
Новая книга петербургского писателя и исследователя Н.М. Коняева посвящена политическим событиям 1918-го, «самого короткого» для России года. Этот год памятен не только и не столько переходом на григорианскую систему летосчисления. Он остался в отечественной истории как период становления и укрепления большевистской диктатуры, как время превращения «красного террора» в целенаправленную государственную политику. Разгон Учредительного собрания, создание ЧК, поэтапное уничтожение большевиками других партий, включая левые, убийство германского посла Мирбаха, левоэсеровский мятеж, убийство Володарского и Урицкого, злодейское уничтожение Царской Семьи, покушение на Ленина — вот основные эпизоды этой кровавой эпопеи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В юности душа живет, не отдавая никому отчета в своих желаниях и грехах. Что, например, страшного в том, чтобы мальчишке разорить птичье гнездо и украсть птенца? Кажется, что игра не причинит никому вреда, и даже если птенец умрет, все в итоге исправится каким-то волшебным образом.В рассказе известного православного писателя Николая Коняева действительно происходит чудо: бабушка, прозванная «птичьей» за умение разговаривать с пернатыми на их языке, выхаживает птенца, являя детям чудо воскрешения. Коняев на примере жизненной истории показывает возможность чуда в нашем мире.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
1753 год. Государыня Елизавета Петровна, следуя по стопам своего славного родителя Петра Великого, ратовавшего за распространение российской коммерции в азиатских владениях, повелевает отправить в Хиву купеческий караван с товарами. И вот купцы самарские и казанские во главе с караванным старшиной Данилом Рукавкиным отправляются в дорогу. Долог и опасен их путь, мимо казачьих станиц на Яике, через киргиз-кайсацкие земли. На каждом шагу первопроходцев подстерегает опасность не только быть ограбленными, но и убитыми либо захваченными в плен и проданными в рабство.
Роман "Казаки" известного писателя-историка Ивана Наживина (1874-1940) посвящен одному из самых крупных и кровавых восстаний против власти в истории России - Крестьянской войне 1670-1671 годов, которую возглавил лихой казачий атаман Степан Разин, чье имя вошло в легенды.
Роман-трилогия Ивана Сергеевича Рукавишникова (1877—1930) — это история трех поколений нижегородского купеческого рода, из которого вышел и сам автор. На рубежеXIX—XX веков крупный торгово-промышленный капитал России заявил о себе во весь голос, и казалось, что ему принадлежит будущее. Поэтому изображенные в романе «денежные тузы» со всеми их стремлениями, страстями, слабостями, традициями, мечтами и по сей день вызывают немалый интерес. Роман практически не издавался в советское время. В связи с гонениями на литературу, выходящую за рамки соцреализма, его изъяли из библиотек, но интерес к нему не ослабевал.
Роман известного русского советского писателя Михаила Алексеева «Ивушка неплакучая», удостоенный Государственной премии СССР, рассказывает о красоте и подвиге русской женщины, на долю которой выпали и любовь, и горе, и тяжелые испытания, о драматических человеческих судьбах. Настоящее издание приурочено к 100-летию со дня рождения писателя.