Волгари - [73]
Ложь, наглая ложь — про перстень. Золото и соболей, которые получше, действительно взял Лигарид, но перстня не было!
«И Газский митрополит подьячему Максиму Бурцеву сказал, что-де к нему, митрополиту, для такова дела присылают и тем-де ево, митрополита, бесчестят...»
Вздыхал, записывая эти слова Лигарида подьячий Максим Бурцев. Дивные дела творились на Москве. Не подьячему Максиму их разбирать надобно...
Ну а Лигариду тоже недосуг с приказными говорить. К государю опять позвали...
5
У государя всея Руси забот хватало. Хоть и был уже образован Малороссийский приказ, а шумела, волновалась вся Украина. Жестоко расправился хорунжий Ян Собесский с казаками.
Всех захваченных казацких предводителей приговорили поляки к повешению. Один только казак Нужный, сказывали, упросил поляков, чтобы не вешали его, а посадили на кол.
— Хочу, — сказал казак, — той же смертью, что и батька мой, умереть.
Не сумели сердобольные поляки отказать в просьбе. Посадили казака на кол...
Заплакал Алексей Михайлович, услыхав о такой смерти. Зачем ему всё рассказывают? И так голова кругом идёт. С медными деньгами, Фёдором Ртищевым придуманными, до сих пор разобраться не могут. После Медного бунта приказал государь отменить их. Уж неведомо, кто обогатился на разорении народном, только не государева казна... Но и тут заботы не кончились. Ловкие мошенники ртутью надирали медяки — не отличить было доверчивому продавцу от серебра. Только к вечеру и обнаруживал, чего наторговал за день...
Ну а про церковные дела и думать Алексей Михайлович боялся. Чуяло, чуяло сердце, что страшно будет за священные покрова заглянуть... Так и вышло.
Уже когда вернулся в Москву иеродиакон Мелетий, стало понятно, что его посольство удалось только наполовину. Вселенские патриархи не желали съезжаться в Москву, чтобы судить Никона. Правда, Мелетий привёз в Москву патриаршее постановление о власти царской и патриаршей, на основании которого русские могли сами решить вопрос о Никоне, но это было, конечно, не то, чего ждали в Москве. К тому же в Москве явился ещё один греческий митрополит Афанасий Иконийский, который решительно объявил подписи патриархов под привезёнными Мелетием грамотами поддельными.
— Позовите Лигаридия! — сказал государь.
Долго разглядывали греки подписи патриархов. Долго, размахивая руками, переругивались между собою.
— Арабская подпись, — сказал наконец Лигарид, — сделана Антиохийским патриархом Макарием, а рядом, по-гречески, его эконом писал Иоанн Хиосец. Почерк Иоанна я добро ведаю.
— А я хорошо знаю почерк Иерусалимского патриарха Нектария, — сказал привезённый Мелетием митрополит Косьма. — Нектарий — мой старый ДРУГ.
«Ещё бы кто засвидетельствовал личность Косьмы, назвавшегося митрополитом Амасийским...» — подумал Алексей Михайлович и спросил:
— А что скажете, владыки, про подписи Царьградского и Александрийского патриархов? Разве ты, владыка Лигаридий, не с грамотой Царьградского патриарха приехал?
Не смутился Лигарид.
— Великий государь! — сказал он. — Когда я в Константинополе был — там Парфений IV патриархом был. А сейчас — патриарх Дионисий. Его подпись владыка Афанасий узнает.
И, повернувшись к митрополиту Иконийскому, заговорил с ним резко и требовательно. Афанасий отвечал так же резко. Заговорили и Мелетий, и митрополит Амасийский. Перебивали друг друга греки. Голоса резкие были. Зашумело в голове Алексея Михайловича. Ничего не понимал он. Ни в чём невозможно было удостовериться. Вон, вроде подтверждена подпись Нектария, патриарха Иерусалимского, а у него, великого государя, грамота лежит от этого Нектария, и пишет в ней Иерусалимский патриарх, что помириться великому государю с Никоном надо, постараться со тщанием вновь возвести законного патриарха на престол. И подпись под той грамотой, хоть и похожая, а вроде другая...
И то добро, что Лигаридий врать не стал. А про Мелетия верно говорят, что он и подписи подделывает, и печати рисует. Не сейчас уже замечен в этом.
Кружилась от выкриков греков голова у Алексея Михайловича. Три митрополита греческих перед ним стояли. Невозможно понять было, кто из них мошенник, а кто — митрополит. Или все трое — мошенники? Тяжело было... Ещё тяжелей было от предчувствия, что, видно, никогда он и не сумеет разобраться в этом. Алексей Михайлович взглянул на список, только что по его просьбе составленный Лигаридом. Патриархи в Царьграде, не говоря уже о митрополитах, менялись с какой-то необыкновенной и ненормальной быстротой. С времени начала патриаршества Никона, за последние двенадцать лет, Константинопольскими патриархами побывали: Паисий, Иоанникий Второй, Кирилл Третий, снова Паисий, Парфений Третий, Гавриил Второй, Парфений Четвёртый, сейчас патриархом был там Дионисий Третий. Тут и одних только патриархов не упомнишь, не говоря уже о племянниках этих патриархов... А кто какие грамоты писал, и сами греки разобрать не могут.
Совсем тут в отчаяние придёшь, хорошо, верный дружище Федя Ртищев всегда рядом.
— Не кручинься, государь-свет... — прошептал он. — Эка невидаль, что мошенников не можешь отличить. Да, может, и нет среди них немошенников-то... А дело, коли уж затеяли его, всё одно довести до конца надобно.
Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.
Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.
Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.
Новая книга петербургского писателя и исследователя Н.М. Коняева посвящена политическим событиям 1918-го, «самого короткого» для России года. Этот год памятен не только и не столько переходом на григорианскую систему летосчисления. Он остался в отечественной истории как период становления и укрепления большевистской диктатуры, как время превращения «красного террора» в целенаправленную государственную политику. Разгон Учредительного собрания, создание ЧК, поэтапное уничтожение большевиками других партий, включая левые, убийство германского посла Мирбаха, левоэсеровский мятеж, убийство Володарского и Урицкого, злодейское уничтожение Царской Семьи, покушение на Ленина — вот основные эпизоды этой кровавой эпопеи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В юности душа живет, не отдавая никому отчета в своих желаниях и грехах. Что, например, страшного в том, чтобы мальчишке разорить птичье гнездо и украсть птенца? Кажется, что игра не причинит никому вреда, и даже если птенец умрет, все в итоге исправится каким-то волшебным образом.В рассказе известного православного писателя Николая Коняева действительно происходит чудо: бабушка, прозванная «птичьей» за умение разговаривать с пернатыми на их языке, выхаживает птенца, являя детям чудо воскрешения. Коняев на примере жизненной истории показывает возможность чуда в нашем мире.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
1753 год. Государыня Елизавета Петровна, следуя по стопам своего славного родителя Петра Великого, ратовавшего за распространение российской коммерции в азиатских владениях, повелевает отправить в Хиву купеческий караван с товарами. И вот купцы самарские и казанские во главе с караванным старшиной Данилом Рукавкиным отправляются в дорогу. Долог и опасен их путь, мимо казачьих станиц на Яике, через киргиз-кайсацкие земли. На каждом шагу первопроходцев подстерегает опасность не только быть ограбленными, но и убитыми либо захваченными в плен и проданными в рабство.
Роман "Казаки" известного писателя-историка Ивана Наживина (1874-1940) посвящен одному из самых крупных и кровавых восстаний против власти в истории России - Крестьянской войне 1670-1671 годов, которую возглавил лихой казачий атаман Степан Разин, чье имя вошло в легенды.
Роман-трилогия Ивана Сергеевича Рукавишникова (1877—1930) — это история трех поколений нижегородского купеческого рода, из которого вышел и сам автор. На рубежеXIX—XX веков крупный торгово-промышленный капитал России заявил о себе во весь голос, и казалось, что ему принадлежит будущее. Поэтому изображенные в романе «денежные тузы» со всеми их стремлениями, страстями, слабостями, традициями, мечтами и по сей день вызывают немалый интерес. Роман практически не издавался в советское время. В связи с гонениями на литературу, выходящую за рамки соцреализма, его изъяли из библиотек, но интерес к нему не ослабевал.
Роман известного русского советского писателя Михаила Алексеева «Ивушка неплакучая», удостоенный Государственной премии СССР, рассказывает о красоте и подвиге русской женщины, на долю которой выпали и любовь, и горе, и тяжелые испытания, о драматических человеческих судьбах. Настоящее издание приурочено к 100-летию со дня рождения писателя.