Волчья стая - [6]

        После поражения Германии в Первой мировой войне эти базы были временно законсервированы, но с началом новой,  строительство их  возобновилось.

        На одну из них, главную, и носящую  в штабе название «Викинг», в ходе боевого похода и предстояло зайти «Адмиралу Шееру», для доставки туда очередной партии боеприпасов, горючего и продовольствия. 

        На этот счет капитан 1 ранга Меендсен-Болькен   получил личные инструкции  руководившего действиями  кригсмарине  в Заполярье адмирала Губерта Шмундта.

        Помимо прочего, они заключались  в необходимости захвата в плен  экипажей  потопленных советских судов, в целях получения разведывательной информации о судоходстве и инфраструктуре  русских в Заполярье.

        - Определенная информация о Северном морском пути  у нас имеется,- заявил Шмундт, прохаживаясь по кабинету. - Ее собрал    вспомогательный крейсер «Комет»  в 1940 году, плавая   в полярных широтах.

 Однако по данным «абвера»,  интенсивность судоходства противника там сейчас существенно возросла.  Следовательно, нам нужны дополнительные сведения.

        И учтите, Вильгельм, никаких записей, касающихся   посещения «Викинга», в вахтенном журнале корабля быть не должно.   

        А теперь последнее.  От имени фюрера, вы вручите   командиру группы базирующихся там  лодок - капитану 3 ранга Отто фон Майеру  Железный крест 1-го класса, которым он награжден за боевые действия в Северной Атлантике. Насколько я осведомлен, вы   знакомы.

        - Да, экселенц,  он мой младший сокурсник по   морскому  училищу в Киле, и я буду рад выполнить это поручение.

        - И так, за дело, капитан. Нас ждут великие дела!

        Спустя трое суток,  распрощавшись с эсминцами сопровождения и миновав северную оконечность Новой Земли, «Адмирал Шеер»  благополучно вошел в Карское море. В отличие от  штормового Баренцева, оно было спокойным  и сплошь покрытым трудно проходимыми ледяными полями.

        Пришлось поднимать в воздух  палубный  самолет «Арадо» и отправлять его  для поиска прохода. Через несколько часов  проход был найден,  рейдер вышел на чистую воду и, завывая турбинами, двинулся в район пролива Ветлицкого, где по сведениям  разведки  ожидалось появление союзных кораблей, идущих с  военной техникой и боеприпасами в  северные порты русских.

        Примерно в это же время,  взяв курс  на архипелаг Северная Земля, с острова Диксон вышел советский ледокольный пароход «Сибиряков».  С началом войны   он был включен в состав  Беломорской военной флотилии  и  использовался для   доставки  различных  грузов и специалистов  на  арктические базы и метеостанции.

        Построенный на британской верфи в 1907 году, ледокол имел водоизмещение в 1383 тонны, был вооружен  двумя  76-мм орудиями, парой «сорокапяток» и несколькими «эрликонами».  Экипаж корабля состоял из тридцати двух  краснофлотцев, под командованием старшего лейтенанта Анатолия Алексеевича Качарава.  Это был опытный судоводитель, в совершенстве владевший искусством плавания в арктических широтах.

        На Диксоне  ледокол принял груз строительных материалов, оборудования и продовольствия, необходимых для строительства метеостанции на островах Северной Земли,  группу военных синоптиков, предназначенных для работы на ней, а также бригаду   строителей. Всего на борту находилось сто десять человек.

        Море встретило корабль низкой облачностью, густым туманом и штормом, в связи, с чем командир усилил  верхнюю вахту  и сам не покидал ходовую рубку корабля.

        На следующий день  метеообстановка  улучшилась, и  старший лейтенант  спустился в кают-компанию пообедать. Однако настроение у него было мрачное. В последнее время в Баренцевом и Карском морях отмечалась повышенная активность немецких подводных лодок, а отбункеровавшийся  на Диксоне ледокол немилосердно дымил, оставляя за собой  жирный шлейф дыма.  По этому поводу он даже сделал внушение  сидящему  напротив, за столом механику.

        - А что я могу сделать?  - развел тот руками.  - Машина у нас старая, а уголь  далеко не  кардиф.

 Впрочем, после горячего наваристого борща и макаронов по-флотски, настроение командира улучшилось, и он даже похвалил  буфетчицу.

        - Справедливо,- прогудел допивавший компот механик. - Хороший кок на судне, большое дело. Вот был до войны у нас случай, в Соломбале. Я тогда механиком на сейнере ходил. И был там  поваром татарин - Муса. Все на камбузе  пасьянсы раскладывал.  

        Как ни зайдешь, сидит и над картами маракует. Мы с ним замучились - как только обед, ничего не готово.

        - Муса! -  кричат ему ребята, - где жратва?

        А он, - чичас! - и ноль внимания.

        - Те торопят, - давай обед, нам на вахту!

        - Э-э, вашу маму, - шипит Муса, бросает карты  и начинает шуровать на камбузе.

        Через полчаса выглянет из раздатки и  прорычит, -  на первий зуп - кречка , на второй кащя - кречка! Забирай дарагой!

        Так мы и питались всю путину:  «зуп-кречка, кащя-гречка»  или «зуп-пщенка, кащя-пщенка», думали совсем  дойдем до ручки.  Заставить   приготовить что-нибудь другое,  кока было невозможно.