Волчья стая - [8]

Мясо кончилось. Однако осталось вино. Булава демонстративно поднял бутыль и покачал ею, показывая Павлу, что та еще не пуста.

Павел сжал кулаки и пробуравил невозмутимое лицо Булавы испепеляющим взглядом.

— Научите его уму-разуму, сынки, — ухмыльнулась «мамаша», обращаясь к бугаям.

— Так это детки твои? — скривился Ходокири. — Ну, блин, и семейка!

— Гони монету, придурок! — рявкнул тот, что стоял слева.

Тем временем Иван запрокинул голову, выливая в горло содержимое бутылки. Он выпил все до капли. Хлопнул ладонью по столу, оставляя на нем причитавшуюся за еду и выпивку плату в виде горсти бронзовых монет, и резко встал. На лице Павла уже засияло выражение, означавшее: «Ну наконец-то!» Иван замахнулся бутылкой. Ходокири занес кулак. Удары оказались практически одновременными. Булава обрушил бутыль на голову правого бугая. Павел врезал свой кулак в лицо левого. Разбросав «монозиготных» в стороны, оба смутьяна кинулись к выходу. Паша крикнул: «Валим!» Все произошло так быстро, что они уже проделали половину пути до заветного выхода из борделя, когда позади еще только раздались визг «мамаши» и грохот столов, сломавшихся под падающими телами амбалов.

Несмотря на то что Иван был на метр дальше от двери, чем его спутник, он первым выскочил наружу. Не сбавляя темпа, он пригнулся и скользнул под деревянный брус, который заграждал выход. Брус этот, находившийся на метровой высоте, выполнял две функции. Во-первых, к нему привязывали коней. Во-вторых, дебошир, если таковой оказывался в баре и пытался сбежать от охранников, непременно натыкался на эту преграду. Он либо налетал на нее, либо резко сворачивал, что неизбежно снижало скорость. Булава знал об этом и просто поднырнул под деревяшку, заставив понервничать двух верховых жеребцов, привязанных к брусу вожжами. Такая, весьма условная, преграда едва ли могла помешать Ивану, но с Павлом вышло иначе. Ни ловко поднырнуть, ни свернуть на девяносто градусов он не мог, поскольку весил много больше Булавы, а потому счел самым разумным продолжить бег. Ходокири налетел на брус, и тот с хрустом лопнул пополам. Жеребцы обеспокоились не на шутку. Один стал нервно выбивать сухую пыль, а второй попытался встать на дыбы и при этом подбросил фрагмент бруса, к которому был привязан. Дерево врезалось в нос второму коню, и тот дернулся в сторону. Павел тем временем кувыркнулся и растянулся на грунтовой дороге. Чертыхаясь, он вскочил и бросился догонять Ивана. Они свернули в темный проулок, когда на улицу уже выскочили два оскорбленных охранника и местная «Ира». Перепуганные жеребцы дали двум нарушителям спокойствия неплохую фору. Это были кони охранников, и тем стоило немалых усилий отловить и успокоить своих четвероногих друзей.

* * *

Артем шел по улицам Ендовища в направлении, указанном ему администратором «Короля дорог», — к местному борделю. Уже совсем стемнело. Редкие здания могли позволить себе наружное электрическое освещение. На некоторых фасадах висели тусклые лампы с растительным маслом. Таких было совсем немного. Бывали случаи, когда неизвестный доброжелатель срывал такую лампу и разбивал ее о стену, вызывая пожар. Посему масляные лампы висели довольно высоко, и ниже непременно крепился небольшой резервуар с водой, чтобы даже камень, брошенный в лампу, не приводил к беде. Такое освещение было практически бесполезным, но хотя бы обозначало то или иное строение. Несмотря на сгустившийся мрак, городок еще не спал. Где-то слышались голоса, приглушенные стенами. Откуда-то доносились музыка и смех. А вот залаяли собаки. Послышалось ржание встревоженных чем-то лошадей. Мужские крики. Затем женский. Снова мужские. Полукров нахмурился и прибавил шаг. Случайность ли то, что они летят со стороны борделя?

Артем уже почти миновал очередное здание, когда из-за угла выскочили две сопящие тени. Одна из них буквально налетела на Полукрова.

— Черт! — воскликнула огромная тень. — Что за… Тёма? Ты ли это?!

— Ходок? — изумленно выдавил Полукров. Затем повернул голову ко второй тени, чьи очертания призрачно обрисовывались мрачными бликами ближайшего фонаря. — Булава?

— О, Артемка, здоров! — выдохнул Иван.

— Почему шум? Вы опять что-то натворили? — нахмурился Полукров.

Чутье подсказывало ему, что он угадал. Однако он все же испытывал некоторое облегчение от того, что встретил друзей.

— Слушай, Тёма, ты вот сам посуди, — заговорил Павел. — Представь, что тебе продали патроны, с которых ссыпали порох…

— Твою мать, Ходок, ты что, опять проституткам не заплатил?

— Да я почти все монетки спустил на ремонт байка! Можно сидеть по ноздри в дерьме, но рейт должен быть ухожен! Не наш ли это кодекс?

— А как, мать твою, наш кодекс о рейтах касается кидняка в вертепах?

— Да это они мне кидняк подсунули! У нее зубов нет! Ну, представь патроны, с которых…

Топот копыт и конское фырканье прервали их спор. Все трое устремили взоры на угол здания, откуда несколько мгновений назад появились Булава и Ходокири.

Всадники вырвались на перепутье двух улиц. Это были охранники-близнецы. У одного в руке факел. У другого — нагайка.

— Вот вы где, уроды! — крикнул тот, что вооружился факелом.