Волчья стая - [9]

Говорят, устроители, сиречь владельцы процветающего предприятия, сами ничего не придумали. Якобы подобные услуги для скучающих пресыщенных богачей уже давно процветают то ли в Штатах, то ли в Германии. Ну и что? Какая, в принципе, разница? Заведение существует уже третий год и в кругах посвященных пользуется некоторым успехом. Рыжий Ганс позавчера проболтался, что здесь не всегда столь пустовато – сейчас, оказалось, попросту не сезон, август почему-то особой любовью клиентов не пользуется, а вот в июне-июле тут не протолкнуться, народу на нарах, как селедок в бочке. Рыжий даже назвал иные известные имена – и, быть может, не во всем врал…

Сам Вадим сюда не особенно рвался – уговорили молодая женушка и старый друг, он же давний коммерческий директор. Прослышали от знакомых и загорелись – пикантно, ново, где-то романтично. Уговаривали, пока не уговорили. Сейчас, по прошествии недели, Вадим был вынужден признать, что деньги выкинул не зря – с одной стороны, вышеупомянутый кайф, ожидание свободы, не шел ни в какое сравнение с уже испытанным, с другой – здесь, на свежайшем таежном воздухе, и впрямь потеряешь пару килограммов наметившегося брюшка, причем без всяких стараний с твоей стороны. Что, надо полагать, и влечет сюда шантарских дам – от бизнесвумен до супружниц. Если совсем честно, он испытывал определенное злорадство, представляя, как валяется на тощем матрасике дражайшая женушка, дорогущая игрушка, на воле купавшаяся в роскоши, какую только мог предоставить Шантарск. На «женской половине» кормят точно так же (в обширнейшем контракте каждая мелочь оговорена), вместо землеройных работ дщери Евы обязаны шить брезентовые рукавицы, всю косметику и все побрякушки отобрали при входе, разве что вату выдают с учетом женской специфики. А главное, не нужно (как, если честно, случается порой) терзаться смутными подозрениями: не ищет ли твоя дорогая игрушечка маленьких развлечений где-то на стороне, пока ты двигаешь вперед капитализм, не лезут ли в ее прелестную головушку от сытого безделья грешные мысли… Вот она, в ста метрах, если посмотреть в крайнее слева зарешеченное окошко, можно усмотреть угол женского барака, и ручаться можно, образ жизни соблазнительная Ника ведет прямо-таки ангельский – разумеется, поневоле. Свиданий здесь не дают (можно договориться за бабки, но какой смысл?), так что неизвестно, какие чувства она испытывает. Даже если и не нравится, вынуждена терпеть – устроители тоже не дураки и честно старались осложнить жизнь клиентам. Выйти отсюда можно в любой момент – вот только в контракте есть особый пунктик про неустойку, и растет она в геометрической прогрессии, здесь все наоборот: чем раньше станешь рваться наружу, тем больше денег угробишь. Проще уж отсидеть две оплаченных сполна недели, чтобы потом не давила жаба. Ну и хорошо, ну и ладненько. Пусть посидит, лапонька. Это ей не по Шантарску рассекать в сверкающей «хонде» – автомате с кредитными карточками в кармане. Молодую жену он на свой манер любил, стараясь холить и лелеять, но все равно в глубине души таилось легкое раздражение, как у многих из его круга: ты пашешь, как папа Карло, день-деньской, а твоя дорогостоящая игрушечка на стену лезет от безделья и не стесняется капризничать чаще, чем следовало бы. А поскольку за полтора года как-то к ней уже привык, приходится терпеть, урывая свое в обстановке строгой конспирации… Что, впрочем, опять-таки придает жизни должную пикантность.

Может, и в самом деле подумать над побегом? Того, кто решит по своей воле уйти отсюда, ждет немаленькая неустойка – но за успешный побег или захват заложников, соответственно, полагается возврат немаленькой части уплаченного за путевку. Беда только, охрана успела набраться опыта, службу несут столь же бдительно, как их исторические предшественники, н а с т о я щ и е черно-мундирники – болтают, добрая половина из них как раз и служила срочную в лагерной охране, а заместитель коменданта, это уже не болтовня, а доподлинная правда, как раз и переманен недавно из одной из шантарских колоний. Получает наверняка раз в несколько больше, чем на старом месте, а значит, будет выкладываться искренне. Даже Синий, человек, несомненно, постранствовавший по настоящим зонам, до сих пор не придумал плана успешного побега. А может, и не хочет ломать голову. Уж ему-то здесь чертовски нравится, для него т а к а я зона – санаторий, откровенно кайфует. Легко сообразить, почему здесь оказался мазохист Красавчик. Легко, в общем, понять, что тут делает Мдиванбеги-Визирь, бывший подпольный цеховик, а ныне почтенный коммерсант-производитель – годами в свое время ходил под перспективой реальной зоны, вот и сублимируется чуточку извращенным образом, иные его случайно вырвавшиеся реплики только так и можно истолковать. Пораскинув мозгами, поймешь, каким ветром сюда занесло оказавшегося ментом Бормана – вновь чуточку извращенное желание самому побывать там, куда годами загонял криминальный элемент, но при этом не потерять и волоска с головы. Столоначальник – то же самое, что с Визирем. Нетрудно понять и Эмиля: всю жизнь пыжился, изображая крутого мачо, из кожи вылез, чтобы в военкомате записали в десант, даже имя официально переменил семь лет назад (в честь любимого героя райновских романов), и теперь откровенно пытается придумать идеальный побег. Гораздо труднее с Доцентом – с одной стороны, интеллектуал, с другой – замешан в каких-то бизнесах, иначе не попал бы в сей недешевый санаторий. Но вот мотивы – темный лес, поди докопайся…