Волчья шкура - [37]

Он приобнял незнакомку, увлек за собой, поставил на ноги.

— Пойдем, пойдем домой. Успокойся, слышишь? Мы что-то придумаем. Ну, веди меня, где ты живешь?

— Мы переехали недавно. А у Миши никогда друзей не было. Я работаю в швейной мастерской, через дорогу, поэтому и квартиру подыскала рядом. Повезло: ухожу к девяти, в перерыв прихожу Мишу покормить.

Казалось, женщина успокоилась. Говорила она тихо, сидела спокойно на диване, только комкала и рвала в руках салфетку, а когда мелкие обрывки падали на пол, брала из коробки новую.

— Как он остается один, такой маленький? А почему в сад не ходит? И тебе спокойнее было бы.

— Маленький… Как сказать… Он у меня, — она запнулась, подбирая слово, — особенный. Говорит, что здесь в древности река была. Ходит по городу, ищет переправу…

Ира поняла голову и встретилась с удивленным взглядом незнакомца. Ой, дура болтливая, кто за язык тянул! Она почувствовала, что слезы опять подступают к глазам. Ну как рассказать постороннему человеку, про них с Мишей, чтобы не вызвать недоумения и вопросов, на которые у нее нет ответов? Для них все посторонние, весь мир. И половинки их жизни так и не соединились, не склеились. Но за пять лет ко всему можно привыкнуть. Она уже не могла представить, как жила бы без него, и он в ней нуждался и по-своему ценил.

Приспособились они друг к другу они давно, Мише еще года не исполнилось. Легко, не чувствуя ни малейшего неудобства, переходила Ира из той части своей жизни, где они были мамой и сыном напоказ, для людей, в другую, в которой так до конца ничего понять не смогла. Очень помогло то, что годовалый Миша увлекся древней историей, и Ира стала для него первым и незаменимым источником нового. Тогда, в родительской квартире, не было у нее столько книг, как сейчас у Миши, а компьютер Ира даже представляла с трудом. Особенно ему нравился рассказ о волчьей шкуре из Святогорского монастыря. Она-то и привела их сюда.

С тех пор многое изменилось, и уже не она Мише, а он ей рассказывал то, чего ни в каких университетах не узнаешь. По-прежнему любили они вечерние чаепития с печеньем и разговорами до полуночи.

До сих пор все как-то устраивалось. Жили они замкнуто, у нее не было подруг, у Миши друзей. С соседями Ира всегда ладила, за квартиру платила аккуратно, долгов не делала, хотя расходов оказалось неожиданно много.

Миша занимался дома по вечерам и часто ночью, а каждое утро он выходил, бродил свободно по всему городу, и всегда возвращался к обеду очень голодным.

Сегодня впервые за эти годы он не вернулся домой. Ира забежала в перерыв, потом после работы в мастерской ждала его дома. Вечером пришла после уборки — нет Миши. Уже стемнело, она забеспокоилась, вышла, походила по улицам. В пустую квартиру возвращаться было очень страшно, тревожные мысли не давали покоя. Нужно идти в полицию, а что сказать? Больше всего она боялась вопросов, на которые не могла дать ответ. А в полиции спрашивать умели.

Почему он ушел так неожиданно, не предупредив ее? А если его кто-то обидел? Или он попал под машину и сейчас страдает от боли? Жив ли? И что будет теперь с ней? Иру тревожило то, что мальчика до сих пор нет дома, но еще больше ее пугала неизвестность. Она поняла, что боится остаться без Миши, потому что не представляла жизни без него. Но добряку незнакомцу этого ни в коем случае нельзя говорить. Никто не поймет, почему она плачет.

Ира окончательно вернулась в ту жизнь, где она была убитой горем и тревогой матерью маленького мальчика, который утром ушел из дома и до сих пор не вернулся…

Хозяйка всхлипывала и пошмыгивала носом на диване, а Анчар внимательно наблюдал за ней, утонув в продавленном кресле. Темные волосы она собрала в хвост. Худая, джинсы обтрепались по низу, из ворота футболки выглядывают тонкие ключицы. Пальцы длинные, а ногти короткие, некрашеные. Так, из породы серых мышек.

Он не знал, сколько времени ей понадобится, чтобы окончательно прийти в себя, и настроился ждать. Никогда нельзя доверять незнакомым, особенно женщинам на грани истерики. Но сейчас, кажется, обойдется без воплей, затрещин и пощечин, хотя, кто знает наверняка? Молчит, салфетки не рвет; теперь водит пальцем по покрывалу, старательно и бессмысленно повторяя завитки узора. Может, сейчас накатит вторая волна, а, может, женщина успокоится и заснет. Анчар решил, что не оставит ее до тех пор, пока она не сможет обходиться без его помощи.

Мальчишку нужно искать, еще не наступила ночь. Маленький, еще младше того, что днем… Тому лет семь, если не больше. А этот вовсе пятилетний. Хорошо, если арабы уехали, а если затаились где-нибудь? Знать бы, что у них на уме. Двое пропавших мальчиков в небольшом городе — это уже слишком!

Тихо бубнил телевизор. Анчар сразу же включил его, как только вошел. Если будет какое-то сообщение, не пропустить бы. Хорошо бы мамашу усадить в другой комнате, вдруг что-то неладное скажут. Да как ее уберешь, застыла, поджав ноги, не понять, где ее мысли, услышит ли?

Ире показалось, что в новую страну переехали, как на соседнюю улицу. Жаль, соседи говорят на непонятном языке. Но и говорящих по-русски в Израиле оказалось много.