Волчья мельница - [151]
— О, мсье, это не родственник, это друг! Мы служили на одном сейнере. И я думал, что Жанно уже года два как нет в живых. А мадемуазель Клер, с мельницы, дала мне адрес. Вот он удивится! И обрадуется. Уж можете мне поверить!
Шеф полиции отвечал, что история, конечно, занятная. И добавил:
— Вы остановились на Пастушьей мельнице, если я правильно понял?
— На неделю или две! Я только вчера пришел, из Ла-Рошели. Ничего так прогулка, правда? На поезд денег у меня нет. Мамзель Клер предложила мне работу.
— Вам повезло! — заключил Дюбрёй, в знак прощания приподнимая шляпу.
Леон тоже сдернул с головы картуз и побежал на почту. Мэр Пюимуайена подошел к полицейскому.
— Мсье Дюбрёй, моя драгоценная супруга ждет! Не будем ее расстраивать!
Аристид Дюбрёй с трудом сдерживал нетерпение. Поймав Жана Дюмона, он лишний раз доказал бы свою эффективность… а бесконечный обед и скучные разговоры только отнимут ценное время.
— Дорогой друг, передайте вашей супруге мои нижайшие извинения, но у меня срочное дело. Тот молодой олух, в картузе, только что, сам того не зная, дал мне ценную наводку. Так что долг зовет! Но я обязательно навещу вас на следующей неделе.
И шеф полиции широким шагом пошел прочь. Полы его черного пальто развевались на ветру.
Ферма «Семь ветров», 14 сентября 1902 года
— Хорошо, что вышло солнышко! — воскликнула Жермен, улыбаясь. — Жан, сходи-ка в кладовую за новой бутылкой!
Сегодня Шабены принимали у себя родственников. Импровизированный стол из досок, уложенных на две крестовины, накрыли под липой, во дворе.
Крошка Фостин ловила бабочек в траве, а ее кузина, которая была двумя годами старше, играла с куклой.
Прежде чем уйти, Жан растроганно взглянул на округлившийся живот жены под желтым льняным платьем. Он надеялся, что теперь у них родится сын. И, если так, он обязательно назовет его Люсьеном — в честь брата.
— Зять! — окликнул его Норбер. — Бери сразу две бутылки! Жара, в горле пересохло!
Главенствовал за столом старый Морисе, дед Жермен по материнской линии. Он понемногу терял связь с реальностью, часто путая внучку со своей покойной женой. Родичи Норбера, Шабены из Байё, как он их называл, сидели рядком на другой лавке, все — в воскресной праздничной одежде. Одиль, старшая сестра фермера, как раз нарезала большую булку испеченного накануне хлеба. Собрались впервые за долгое время, по особому случаю: предстоял дележ имущества. Споры, перешептывания, качание головой — все это происходило под дегустацию паштета из зайчатины и сидра, который пили мелкими глотками, чтобы лучше оценить вкус.
Базиль держался поодаль. Сидя в полотняном складном кресле, в сдвинутой набекрень шляпе-канотье, он делал вид, что увлечен чтением местной газеты. И, конечно, ловил каждое слово из красочных тирад, которыми обменивались трапезничающие в паре шагов от него. Фостин часто подбегала, улыбаясь и щебеча что-то на своем детском, невнятном еще языке.
— А вот врать друг другу — последнее дело! — громко сказал Норбер матери, чье узкое, все в глубоких морщинах лицо было полускрыто оборками чепца.
Старуха закивала:
— Мы, Шабены, всегда говорим прямо! Не надо нотариуса! Наше слово — кремень!
Старый Морисе, тугой на ухо, стукнул по стакану ножом.
— Норбер, что она шепчет? — громко спросил он.
За столом засмеялись. Жермен повторила слова прабабки погромче. Поднесла руку к животу, тихонько его погладила — дитя шевельнулось. Жан как раз закрывал дверь кладовой, где рядами выстроились деревянные ящики с бутылками сидра прошлогоднего урожая. У противоположной стены в бочках — мутноватый сок этого года, оставленный для брожения. А в самом дальнем углу высился свежевымытый пресс. Запах в кладовой стоял крепкий, пьянящий
— стойкий аромат яблок, отдавших свой кисловатый сок, с добавлением легкой нотки спирта.
Жан задержался на мгновение, любуясь красочной, веселой компанией за столом. За спиной у Базиля мелькали синее платье и светло-русые кудряшки дочки. Фостин он любил больше всего в жизни. Она уже начала называть его «папа» своим тоненьким, нежным, как весенний ветер, голоском.
Он направился к ребенку, не обращая внимания на приближавшийся стук копыт по проселочной дороге, до которой было рукой подать.
И все же Жану суждено было на всю жизнь запомнить пожелтевшую траву у себя под ногами, низкую каменную ограду, вдоль которой он шел, замшелую и оплетенную дикими цветами. Сердце его на мгновение замерло. Что-то заставило его посмотреть туда, где дорога раздваивалась: черный экипаж, влекомый парой мускулистых рыжих лошадей с желтыми гривами, как раз свернул к ферме. Кони в упряжке шли галопом, как и те, на которых скакали жандармы в темных треуголках, похожих на больших подпрыгивающих птиц.
Внезапно время замедлилось. Оживленная сцена, зачаровавшая его минуту назад, словно застыла. Люди за столом мгновенно умолкли, замерли как изваяния. И только Базиль смотрел на Жана и жестами умолял: беги! Жермен очнулась первой, стала искать глазами мужа. Увидела — потрясенного, с испуганным лицом. Казалось, он вот-вот уронит бутылки с сидром.
Жан колебался. Да, он еще мог развернуться и дать деру, затеряться в лабиринте яблонь своего сада. В бокаже, с его узкими тропками, обрамленными узловатыми ивами и колючими изгородями, в свое время скрывалось немало изгнанников и бунтовщиков. Бесчисленные луга и поля, обрамленные лесополосами и живыми изгородями, в иных местах превращались в дебри, куда не сунется даже опытный наездник.
Гийом, Катрин и их дочь Элизабет мечтали начать новую жизнь. Оставив родную Францию, они отправились в Нью-Йорк. Но мечты о свободе превратились в кошмар. Малышка Элизабет осталась одна в самом сердце огромного американского города, который отнял у нее родных. Волей случая девочка попадает в богатую семью Вулворт. Там она растет как настоящая принцесса, ей дают новое имя - Лисбет и отнимают память о настоящих родителях. Однако на шестнадцатый день рождения Лисбет узнает ужасную правду о своем удочерении. Неумолимая судьба вновь лишает ее крова.
1899 г. Элизабет Дюкен вместе с женихом Ричардом отправляется в Нью-Йорк. Девушка пытается забыть о том, что сотворил с ней собственный дед, властный Гуго Ларош. Элизабет хочет вернуться к чете Вулвортов — своим приемным родителям и единственным людям, которые любили девушку, как родную дочь. Но во время путешествия через Атлантику страшный шторм забирает жизнь Ричарда. Вновь оставшись одна, убитая горем Элизабет ищет покоя и защиты в доме приемных родителей. Сердце девушки рвется от терзаний. Ведь, пытаясь сбросить путы прошлого, она оборвала связь с Жюстеном, беззаветно дарившим ей свою любовь.
Волнующая, потрясающая воображение судьба девушки-сироты. Холодным январским днем сестра Мария Магдалина находит на пороге монастырской школы малышку, завернутую в меха. В записке указано имя — Мари-Эрмин. Почему родители оставили ее у двери приюта как ненужную ношу?Со временем Эрмин, наделенная прекрасным голосом, станет той, кого будут называть соловьем. Она полюбит Тошана, и когда до помолвки останется совсем немного, девушка получит страшное известие о смерти любимого. Внезапно в жизни Эрмин появляется… ее мать Лора.
Эта девушка пела в церковном хоре — и ангелы завидовали ее нежному голоску! Даже когда сердце Мари-Эрмин без остатка заполнила любовь к Тошану, а на руках появился милый младенец, она не оставила мечты о сцене… А поезд уже мчит ее в Квебек: одно прослушивание — и ее судьба решена!
Волшебное пение Снежного cоловья вызвало бурю аплодисментов. Хрустальный голос Эрмин Дельбо, казалось, проникал в самое сердце, и его хотелось слушать бесконечно… Для Эрмин это был особенный концерт – ведь на нем собрались все родные и близкие ей люди. Все, кроме Тошана… Уезжая, он обещал, что разлука будет недолгой, но из поездки во Францию вернулся с незнакомой красавицей. Кто она и что их связывает? Сердце Эрмин терзают муки ревности. Сумеют ли они понять друг друга и сделать шаг навстречу? Ведь только вместе, простив все обиды, они смогут спасти свою семью…
Конец 1939 года. Не успела Мари-Эрмин оправиться от потрясения после гибели своего младшего сына, как судьба отняла у нее еще и мужа. После того как ведомый чувством долга Тошан ушел в армию, их милый домик на берегу реки опустел: Мари-Эрмин с детьми нашла приют у своих родителей. Впереди их ждет суровая зима, а рядом нет мужчины и защитника…* * *Декабрь 1939 года. Даже в уютном домике на берегу реки, где Мари-Эрмин поселилась с мужем и детьми, не скрыться от чувства вины за смерть малыша, который родился слишком слабым.
Людовик XV устал от своей польской жены. Придворные, заметившие это, устраивают соревнование, где цель – найти любовницу для правителя. Знать делает ставки на лучших женщин, способных отвлечь Людовика. Молодая и наивная Луиза – старшая из сестер де Майи-Нель – первая в очереди в спальню самого короля. Но за ней – три ее младшие сестры, которые тоже не прочь побороться за звание фаворитки Людовика XV. Женская сила и конкуренция, родство и ненависть, предательство и жажда мести… Сестры не остановятся ни перед чем: ставки слишком высоки.
В эпоху раннего Возрождения, когда миром правили жажда власти и алчность, человек и его чувства теряли свою значимость на фоне роскоши и богатств. Оказавшись в эпицентре грязных политических разборок Венецианской и Генуэзской республик, десятилетиями воевавших друг против друга, главные герои вынуждены бросить вызов установленным нравам и правилам, чтобы отстоять свои права на любовь. Столкновения великодушия и жестокости, тщеславия и кротости, условностей и свободы проносят их сквозь испытания, искусственно созданные человечеством того времени.
С момента, как Король призвал мужа леди Элеонор в крестовый поход, она молилась о его благополучном возвращении. Находясь на Святых землях, сэр Гевин посылал домой необыкновенные богатства: гобелены, специи, масла. Но среди роскошных тканей лежала книга с изображением любовников, сплетённых в экзотической позе, о которой леди и не мыслила. Элеонор провела много одиноких ночей, мечтая, чтобы Гевин подарил ей наслаждение таким же образом. Но Гевин вернулся чужим и отстранённым, и Элеонор начинает опасаться, что потеряла единственного мужчину, которого когда-либо любила.
Так начинались едва ли не все самые драматические, самые безум-ные истории о любви. Российский самодержец Павел I на балу обратил внимание на дочь московского сенатора Анну Лопухину… И весь мир для него вдруг мгновенно преобразился. Куда делись императорская невозмутимость, сдержанность и самообладание? Непозволительные чувства хлынули, как цунами, смыв в туманную даль бесконечные заботы и тревоги о судьбе России. Вмиг охладел некогда пылкий интерес к фаворитке Нелидовой. В сердце государя теперь была только она, юное, божественное создание, и она оставалась там до жуткой кончины Павла I. По сей день с полотен художников, писавших портреты Лопухиной, смотрит на нас очаровательная молодая женщина с большими темными глазами, которые как бы говорят: «Я была рождена для тихой семейной жизни, но, увы, вышло совсем по-другому…».
Сердце красавицы Ангелины навсегда покорил гусар Никита Аргамаков, которому она со всей силой нерастраченной страсти отдалась на берегу Волги. Но молодым людям не суждено было соединить свои судьбы – война 1812 года ворвалась в их жизнь, подобно вихрю. То, что случилось дальше, Ангелина не могла бы представить себе даже в страшном сне: ей суждено было стать женой французского шпиона, наложницей солдата, богатой вдовой парижского нотариуса. Однако ни на миг не забывала она пылкого гусара, который – в этом у нее не было сомнений – стал отцом ее дочери… Смогут ли Никита и Ангелина победить злой рок, который заставляет их проходить через все новые и новые испытания?Книга также выходила под названием «Князь сердца моего».
Эпоха правления Тюдоров. Роберт Дадли влюбился в зеленоглазую Эми Робсарт с первого взгляда. Через несколько месяцев влюбленные поженились, но… счастье длилось недолго. Сразу после медового месяца Роберт отправился в Лондон, оставив молодую жену в провинции. Он мечтает о власти и… короне! До Эми доходят слухи о его романе с королевой Елизаветой… Но даже королева не заставит ее сдаться!