Волчья мельница - [148]

Клер невольно вздрогнула, разволновалась, посмотрела на парня с большей приязнью и тихо спросила:

— Кто рассказал вам про мельницу и про меня? Вы ведь попали в долину не случайно?

— Нет, конечно! — волнуясь, отвечал незнакомец. — У меня на судне был хороший товарищ. Жан его звали… По вечерам он только про вас и рассказывал! И про мельницу, и про собаку, которая на самом деле волк.

Леон огляделся, но таинственного пса так и не увидел. Клер едва заметно улыбнулась:

— Значит, и о Соважоне он рассказывал?

Она свистнула. Пес пулей выскочил из дома, подбежал к хозяйке, потом подозрительно обнюхал штаны гостя.

— Сидеть, Соважон! Это друг Жана! Леон, идемте в дом, я угощу вас вином. Уже почти полдень.

Он проследовал за ней в кухню, отмечая про себя, что эта девушка и правда так хороша, как ее описывал Жан: точеная фигурка, бархатные черные глаза, и приветливая, милая.

— Спасибо большое! — застенчиво поблагодарил он.

Через минуту Леон нос к носу столкнулся с Раймондой, которая показалась ему еще более красивой, чем Клер. Служанка, в белоснежном чепце на белокурых волосах, с повязанным вокруг тонкой талии передником, хлопотала возле старой мойки, выдолбленной в цельном куске камня.

— День добрый! — поздоровалась девушка.

— Раймонда, побудь, пожалуйста, наверху с Матье! — распорядилась Клер, доставая с нижней полки буфета два стакана и бутылку.

— Хорошо, мадам!

Леон не знал, как объяснить свой приход, путался в словах. Рассказ получался таким сумбурным, что Клер приходилось все время напрягать внимание. Вот что ей удалось понять: Леон поклялся, что нога его больше не ступит на корабль. Несколько месяцев он тяжело работал в порту Ла-Рошели, помогая матери кормить десятерых братьев и сестер. И вот в июле эта славная женщина повторно вышла замуж, и, освободившись от обязательств перед семьей, он решил поездить по стране.

— Жан столько рассказывал, как красиво в долине О-Клер и что лучше вас никого нет на свете! И я сказал себе: «Леон, поезжай-ка к мадемуазель Клер! Даже если у нее не найдется для тебя работы, расскажешь, что ее суженый пал смертью храбрых. Она наверняка долго по нему убивалась. Замечательный был парень!»

Клер сидела не шевелясь и была очень бледна. Она слушала, тогда как сердце в груди стучало все быстрее. Леон, очевидно, не знал, что Жан выжил в том кораблекрушении.

— В газетах писали, что команда погибла, все до единого. Но вы, вы спаслись…

— Только благодаря Жану, мадемуазель! Когда «Бесстрашный» завалился на один бок, я упал в воду. Жанно прыгнул следом — знал, что я не умею плавать. Наш корабельный пес, Дик, — здоровенная черная зверюга! — прыгнул тоже, чтобы нас спасти. Жан подтащил меня к собаке, велел держаться за ошейник, а сам крикнул Дику, чтобы тот тащил меня к шлюпке. К этому времени наш старпом уже спустил ее на воду. Тут корабль накрыло огромной, как гора, волной и разбило вдребезги.

Вокруг плавали куски льда, обломки. Я видел, как Жан ушел на дно. А мы со старпомом — мы спаслись, я сам не понял, каким чудом… Шлюпка понемногу отплывала от того страшного места, потом вдруг наклонилась, и матрос, который сидел на веслах, упал в море. Колченогий — так прозвали нашего старпома — приказал мне лечь ничком на дно лодки, сам лег поверх. Нас носило по морю три дня, и оказалось, что берег был недалеко. Жану повезло меньше. Это несправедливо, мадмуазель!

Парень перекрестился, в глазах у него стояли слезы. Можно представить, какой панический страх внушают подобные катастрофы тем, с кем они случаются… Клер опустошила стакан, не спуская с Леона внимательных глаз. С этим парнем Жан общался изо дня в день… Она просто не смогла ему солгать — так неподдельны были его горе и растерянность.

— Вас это очень удивит, — тихо заговорила молодая женщина, наклоняясь к собеседнику, — но Жан жив! Да-да, это правда! Мне сообщил об этом наш общий друг года два назад. Я уже была замужем, так как думала, что он умер. Сейчас я вдова. Словом, дело прошлое, но я знаю, что Жан обосновался в Нормандии, недалеко от Кана. И у него есть маленькая дочка.

Первое изумление прошло, однако Леон все не мог поверить. Наконец он вскочил и звучно расцеловал Клер в обе щеки.

— Господи, какая радость! Жанно — живой! Милая дама, если бы вы дали мне адрес, я бы ему написал. Чем угодно клянусь, он поможет мне найти работу. Он ведь славный парень, наш Жан!

Эта искренняя радость умилила Клер не меньше, нежели то, как парень горевал несколько минут назад. Она прекрасно понимала: к таким людям, как Жан, привязаться легко. Разве не занимал он по сей день ее собственные мысли, мечты? Чувства, которые она к нему испытывала, делали ее пленницей Жана, хотела Клер того или нет.

— Не показывайте это никому, — попросила Клер Леона, записывая на листке бумаги адрес Шабенов, который знала на память. Базиль прислал его в письме, посоветовав никогда туда не писать.

— Ферма «Семь ветров», Сен-Севе, департамент Кальвадос! — тихо проговорила она. — Жан обрадуется вашему письму.

Клер не видела в своем поступке ничего дурного. В ее представлении крепкая мужская дружба была в условиях сурового матросского быта чем-то совершенно естественным. Леон светился от счастья — еще бы, его друг жив-здоров, и они увидятся! Жан испытает такое же чувство облегчения и радости. Чудесное ощущение триумфа над жестокой смертью.