Волчий уголок - [73]

– Мы должны для создания нормального психологического микроклимата и вообще для оживления нашего здешнего существования… нашей жизни, – поправился дядя Петя, – устроить что-нибудь из того, что принято во всем цивилизованном и нецивилизованном мире: соревнования, игры, праздники… Не все же думать о хлебе насущном.

– Здорово! – вскочил Славик. – Давайте…

– Опять же, мы плохо ведем дневники, плохо наблюдаем за окружающим миром, – продолжил дядя Петя. – Все путешественники только тем и прославились, что описывали увиденное. А мы?.. Знаем из энциклопедии, что в озерах у нас живут щуки, караси, окуни, – и с нас достаточно. Но мы, например, даже не знаем, живет ли в озере Фасо налим. А в лесу – глухарь. Правда, благодаря перу теперь предположительно знаем. А может быть, гадюка достигает двухметровой длины – и об этом не догадываются ученые. А?..

Славика аж передернуло. Вообразил рядом с шалашом такую.

– В озере обязательно обитает чудовище, зовут его Несси, – сказал отец.

– Над лесом пролетают неопознанные летающие объекты, – еще веселее продолжил дядя Петя. – Ведь они обычно в таких безлюдных местах появляются. Опять же у нас намного больше шансов, чем у рядового домоседа, увидеть всевозможные атмосферные явления: смерчи, двойные радуги, тройные солнца…

– Ну вы и разошлись, – удивленно сказал Славик. – Если бы все это увидеть…

– По крайней мере соревнования и праздник мы легко можем организовать.

– Вам бы все игры, – голос у отца был недовольным. – У нас нет запасов на зиму, а вы – праздник.

– Какую зиму?.. – чуть не поперхнулся Славик. – Надоел ты со своей зимой.

– Нельзя уж преувеличить, – с показным недовольством начал отец. – У нас нет продуктов на полтора дня вперед. При всем желании мы не можем не думать о хлебе насущном.

– Да, – согласился дядя Петя. – К празднику надо запастись. Какое же торжество без праздничного стола.

– Кстати, – встрепенулся отец, – пора бы нам поужинать. И солнце садится, и желудок подсказывает.

– Сейчас будет готова уха, – дядя Петя снимал ложкой пробу. – Слава, достань-ка из шалаша сухари и сахар заодно.

Славик полез в шалаш.

– Что это мы все шалаш да шалаш, – сказал он, когда выполнил просьбу. – Неужели не можем поинтереснее название нашему домику придумать. Хотя бы вигвамом назвать.

– Неблагозвучное слово вигвам, – сказал весело отец. – Давно доморощенные юмористы его опошлили.

– Пожалуй, нашему жилью вполне подходит название хижина, – после некоторого раздумья предложил дядя Петя.

– Фазенда, – выкрикнул Славик.

Отец отрицательно помахал рукой.

– В хижине живет дядя Том, на фазенде работает рабыня Изаура Нам не подходит.

– Тогда хуторок в лесу, – предложил Славик. Он читал недавно «Хуторок в степи».

– Ты не путай названия жилища и поселения, – отец назидательно поднял палец. – Деревня, хутор, станица, село, аул, кишлак, стойбище, – это поселения людей. А дом, изба, хата, юрта, яранга, хибара, дворец, сакля, чум, – это конкретные сооружения для житья. В ауле – сакля, в деревне – изба, в станице – курень, в стойбище – чум.

– Нам нужно и поселение наше назвать, – не забыл дядя Петя. – Например, кордон. Жили на кордоне «Волчий уголок» – неплохо звучит.

Славик, услышал слово кордон, на миг представил бревенчатый потемневший дом в могучем сосновом бору, запах смолы и земляники, клекот коршуна в бездонном небе, тишину, запустение и покой забытого людьми уголка земли. Он и сам не помнил, когда начитался книг про былую лесную глушь, заповедные леса, живущих далеко от городов одиноких лесников, егерей. Само слово непостижимым образом тревожило, будоражило его.

– Слишком звучно для скромной полянки с ворохом хвороста, который мы пытаемся назвать разными, в том числе и заморскими терминами, – отец оглядывал их «двор». – Шалаш он шалаш и есть. Стоянка – стоянка. И никуда тут не денешься.

– И читается шалаш одинаково, что спереди, что сзади, – сделал Славик маленькое открытие и порадовался.

– Все готово, – объявил дядя Петя. – Садимся ужинать…

Отец доел уху и стал внимательно рассматривать ложку.

– Ее нечего рассматривать, погляди в котел, там осталось немного, – посоветовал дядя Петя.

– Не хочу, – отец в последний раз облизал ложку. – Смотрю, ничего страшного, что мы их из сырого дерева сделали. Проварилась в горячем супчике, засалилась, постепенно подсохла и не растрескалась.

– Супчики-то у нас постные – чем засалилась твоя ложка? – язвительно спросил дядя Петя.

– И в грибах есть жиры помимо белков. Не говорю уж про рыбу.

– В тощей озерной рыбе жира, действительно, не больше, чем в грибах, – сокрушенно согласился дядя Петя.

Отец не унывал.

– Это другой разговор. Я про липовую ложку говорю. Какое великолепное дерево – липа. Один запах цветущего дерева чего стоит. Меду дает как никакое другое растение. А взять кору… – Он подобрал обрывок не попавшего в костер лыка. – Предки наши столько верст натоптали в лыковых лаптях, что до солнца и назад тысячу раз смогли бы сходить.

– Из такого плели? – Славик держал в руках жестковатую полоску коры.

– Да. Со старых деревьев кора тоже не пропадала. – Отец ножиком зацепил ленточку луба и отодрал ее. – Добывали мочало. Помнишь, у нас валяется мочалка – длинная, плоская, прошитая нитками и с петельками на концах? Она была из такого мочала сделана, – отец успел надрать ворошок гибких ленточек.