Волчий уголок - [12]

– И укрепим сильнее. Пока как будто дождя и снега не предвидится.

– Нормально! – крикнул из шалаша Славик. – Нигде даже не светится. А постель какая… – Слышно было, как он повалился на зашуршавшую подстилку.

– Завтра солнце поднимется – увидим, что за решето соорудили, – сказал с усмешкой отец.

Славик вылез из шалаша.

– Дядя Петя, по уставу положено всем предсказать погоду на завтра. – Он только что придумал это и знал, к кому обратиться, чтобы не получить отказа. – И температуру воздуха надо определить на глаз.

– Скорее, спиной, – заметил отец.

Славик не понял.

– У человека спина лучше всего чувствует холод. Я по ней температуру определяю, а не на глаз. Градусов 18 по Цельсию будет.

– Двадцать, – тут же сказал Славик.

Дядя Петя не торопился.

– Пожалуй, Славик ближе к истине. Погода должна остаться прежней. Нет никаких признаков перемены.

– Я все записываю. – Славик уселся прямо на землю и записал температуру и прогноз. – Вы тоже записывайте, как договорились.

– Запишем, запишем, – успокоил его отец. – Пока нам важнее костер и ужин. Голодный, как волк.

Дядя Петя пошел за водой. Отец взялся рубить дрова из того хвороста, что остался после строительства. Славик стал разжигать костер. Он по привычке пошарил по карманам в поисках бумаги, но вспомнил, что она в рюкзаке. Да и несолидно было лесным жителям, какими они стали разжигать костер бумагой. Под елкой он нагреб сухой иглицы, собрал остатки сухой травы, наломал еловых веточек. Трава загорелась, он присыпал ее иглицей, навалил сверху палочек. Из нагромождения тонкой струей повалил белый густой дым…

Славик уселся рядом на землю в ожидании веселого трескучего пламени. Дым между тем шел все слабее и слабее. Он палочкой шевельнул кучку. Внизу отдельными искорками догорали травяные стебельки. Он начал дуть. Искорки засветились ярче, но и гаснуть стали быстрее. Дуть сильнее не имело смысла.

Славик оглянулся на отца. Тот возился возле шалаша, заправлял торчащие ветки.

Ни одной бумажки не затерялось в кармане. Славик вспомнил, что сухую траву он положил сверху на постели. Ничего страшного, если он возьмет горстку, завтра добавит втрое больше.

До шалаша он дойти не успел. Отец откуда-то вытащил и бросил ему свернувшийся в трубку кусок бересты.

– Не торопись, зажигай по всем правилам. Настрогай палочек султанчиками… Помнишь? – сказал он с самым безразличным видом, будто и не видел неудачной попытки сына.

Славик так и сделал. Выбрал палочку в палец толщиной и начал нарезать с нее стружку, не отделяя ее полностью. Из гладкой палочки получилось подобие белой елочки. Он не поленился сделать пять таких «елок» и обставил ими бересту. Сыроватую иглицу он вообще отбросил. Как оказалось, она не только на растопку не годилась, но и после не хотела нормально гореть в жарком огне, давала мощный столб белого дыма.

На этот раз огонь занялся сразу, желтые язычки весело запрыгали по палочкам. Отец положил нарубленные крупные дрова. Через несколько минут огонь взвился чуть ли не в рост человека.

– Ничего получилось у нас пристанище, – сказал отец. – Только сесть не на чем… Ладно, сделаем, – пообещал он неизвестно кому.

Он сел на кучу хвороста – запас дров. Славик с дядей Петей сели прямо на землю. Здесь, возле ельника, многолетний слой иголок уплотнился и почти не пропускал сырость от земли. Новый котелок с водой повесили над огнем. По его матово-белому боку на глазах поползли черные языки копоти.

– Смотри, Славик, в последний раз, какой у нас был новый блестящий котелок. Никогда он уже не будет таким белым, как не драй его.

Славик не ответил. Сглотнул слюну. Он только сейчас понял, как сильно ему хочется есть.

Отец рылся в своем рюкзаке. Он достал буханку хлеба и завернутый в прозрачную пергаментную бумагу добрый кусок сала. Порылся еще и положил на Славиков рюкзак с десяток белых недозревших луковиц.

– Что смотришь? – спросил он Славика. – Да, я нарушил в какой-то степени заповеди робинзонов, но не чувствую угрызений совести. Приключений не ищут, приключения сами находят достойных людей, которые не лежат на теплой печке, а просто живут: едят, пьют, работают, идут в лес подышать свежим воздухом.

Славик не возражал. Он смирился с мыслью, что они не могут всерьез потеряться в «цивилизованном» лесу средней полосы, а потому незачем дурачить кого-то и себя, изображая несчастных заблудившихся людей без спичек в кармане.

– Наша цель не выжить, а прожить в лесу с минимумом всего. Сало и хлеб я включил в минимум.

– А я включил бутерброды, конфеты и другие мелочи в качестве подъемных, – дядя Петя вытащил пакет с едой. – Мы обживаем новое место. По всем писаным и неписаным законам нам полагаются подъемные.

– Это скорее неподъемный мешок, чем подъемные средства, – сказал уважительно отец, взвесил в руке пакет.

– Робинзонам ничего не положено, – сказал Славик чисто для красного словца. Не собирался же он выбрасывать съестное.

– С разбитого корабля робинзонам кое-чего перепало, – довольно заключил отец.

Они не дождались чая, начали есть всухомятку да так, что отец вскоре сказал:

– Ну, разогнались. Хватит. Вы как с голодного края. Еще по бутерброду к чаю, и все. Не забывайте, что у нас впереди не один день, а в питательность корешков я слабо верю.