Волчий тотем - [42]

Баошуньгуй сел на лошадь и, размахивая над головой кнутом, громко закричал:

— Не бегать тут толпой! Не затаптывать! Все назад! Вытащить этих двух лошадей — и хватит, сначала откапывайте лошадей, потом волков. Всем соблюдать три основных правила дисциплины и памятку из восьми пунктов. Все трофеи сдавать в коллектив! Кто ослушается, тот будет наказан!

Люди быстро собрались около двух лошадей и начали их откапывать.

Эти две лошади постепенно показывались из-под снега, у каждой из них кишечник, желудок, сердце, лёгкие, печень и почки — всё было оторвано собственными задними копытами и разбросано на несколько десятков метров. Эти две лошади после смерти явно не были изглоданы волками. Возможно, волки уже достаточно повеселились и утолили жажду мести в трясине, решили пощадить этих нескольких мёртвых лошадей. Чень Чжэнь копал и думал, что у этих животных со вспоротыми животами смерть ещё более несчастная, ещё более пугающая людей, чем у тех, что в трясине, тем более, что боль и страх, застывшие в их глазах, были заметны тоже намного сильнее.

Баошуньгуй в гневе кричал:

— Эти волки такие же жестокие, как «японские черти»! Эти волки действительно обладают духом этих японских самураев, смеют вести такую самоубийственную войну! Нет, монгольские волки слишком ужасны. Я обязательно должен их всех истребить!

Чень Чжэнь не выдержал и вставил:

— Но ведь такую самоубийственную войну нельзя представить только как несущую дух японских самураев. Китайские герои Дун Цуньжуй, Хуан Цзигуан, Ян Гэньсы тоже были сильными духом и погибли в борьбе с врагами и теперь вечно живут в сердцах людей. Кто воспримет дух самопожертвования волков, тот достоин восхваления; а извращённое восприятие — это тот же самурайский фашизм.

Баошуньгуй немного напрягся, хмыкнул и сказал:

— Однако, тоже верно.

Улицзи с тяжёлым и суровым лицом обратился к Баошуньгую:

— Как могли выдержать Бату и лошади? Бату всю дорогу с северного пастбища до этого места боролся с волками, это очень непросто. В этот раз не распрощался с жизнью — считай, что его Тэнгри спас. Пускай грядущая очная комиссия посмотрит. Я надеюсь, что они сделают правильные выводы.

Баошуньгуй кивнул. Он мягко спросил Бату:

— Тогда ты словно и не боялся, что волки и твоей лошади распорют живот?

— Я действительно боялся так, что ни на что не обращал внимания. Ещё бы немножко, и сам бы попал в трясину, действительно, совсем чуть-чуть, — просто ответил Бату.

Баошуньгуй снова спросил:

— Волки не бросались на тебя?

Бату вытащил свою обвитую железными кольцами дубинку и протянул Баошуньгую:

— Я этой дубинкой выбил одному волку четыре клыка, другому разбил нос. Если бы не дубинка, меня бы тоже разорвали волки. У Шацылэна и остальных не было ни такого товарища, ни способа защитить себя, поэтому нельзя считать, что они дезертировали.

Баошуньгуй взял дубинку, взвесил её в руке и сказал:

— Хорошая дубинка! Таким товарищем, да волку по зубам, — ну ты суров. Хорошо! В отношении к волкам чем жёстче, тем лучше. Бату, я вижу, что ты чрезвычайно храбр и умён. Когда придёт комиссия с проверкой, ты снова им хорошенько расскажи, как ты бил волков. Баошуньгуй вернул дубинку Бату, потом обернулся к Улицзи: — Я смотрю, у вас здесь волки удивительные, мозгов у них больше, чем у людей. Их методы нападения я тоже увидел и понял, их цель ясна, а именно — любой ценой загнать табун лошадей в трясину. Ты посмотри… Волки понимают природные явления, разбираются в рельефе местности, умеют выбрать время, хорошо знают и себя, и противника, понимают стратегию и тактику, отлично ведут ближний ночной бой, партизанскую, манёвренную войну, совершают стремительные броски, внезапные вылазки, блицкриги, умеют, используя преимущество концентрации войск, вести войну на полное уничтожение. И вот они смогли планомерно, целенаправленно, шаг за шагом осуществить свой замысел в сражении по полному уничтожению табуна лошадей. Это сражение просто может стать образцом для учебников по воинскому искусству. Мы оба — из семей военных, я смотрю, что кроме позиционной войны и окопной, которыми волки не владеют, все остальные элементы военного искусства, применявшиеся нашей Восьмой армией, они используют. Я раньше считал, что они могут только действовать напролом или заниматься мелкой кражей, задрать несколько овец и тому подобное.

— С тех пор как я переменил профессию и пришёл работать на пастбище, у меня всё время такое ощущение, что как будто я не покидал поле боя, круглый год сражаюсь с волками, каждый день хожу с ружьём. На сегодняшний день моё стрелковое искусство по сравнению со службой в армии стало лучше. Ты говоришь правильно, волки действительно разбираются в военном искусстве, могут самые важные его части использовать логично и убедительно. Я с волками имею дело уже десять с лишним лет и приобрёл немалый опыт. Если сейчас мне снова придётся принимать участие в карательной операции против бандитов, то я определённо буду там мастером, — сказал Улицзи.

Чень Чжэнь чем больше слушал, тем больше заинтересовывался и спросил:

— В таком случае военное искусство неужели люди переняли от волков?