Волчий тотем - [32]

Сейчас Бату хотелось, чтобы здесь был такой жеребец. Но стоящий сейчас перед ним в эту бурю вожак табуна и все лошади были кастрированы, и хотя в теле были силы, но отвага уже пропала. Бату про себя опечалился, что регулярная армия уже много лет не приходила на пастбища подбирать себе боевых лошадей и почти все забыли про последствия того, когда в военном табуне нет настоящего жеребца. Некоторые подумали, что всё равно этих лошадей через несколько дней отправят, а когда их отправят, то они уже не будут иметь к пастбищу отношения. Это дало лазейку волкам. Бату волей-неволей преклонялся перед проницательностью вожака стаи, ведь тот наверняка уже обнаружил, что этот табун без жеребца.

Бату рванул вперёд и сбоку стал сильно стегать вожака табуна, вынуждая его повернуть к востоку, одновременно перевесил свою автоматическую винтовку на грудь, спустил предохранитель, но ещё не настал тот крайний момент, чтобы можно было стрелять. Эти лошади были новичками в боевом деле, поэтому если выстрелить, то вожак может испугаться так, что не только не сможет убежать от волков, но и передаст панику всем лошадям. Шацылэн, как и Бату, тоже сделал подобные приготовления. Буря была всё яростнее, плечи чабанов устали от постоянного подстёгивания длинными кнутами лошадей, болото всё приближалось, в обычных условиях здесь можно было почувствовать запах тины. Бату решил, чтобы вышибить клин клином, изо всех сил хлопать вожака по голове, а потом сильно свистеть. Понимающие человека вожак и остальные лошади как будто вняли его предупреждению, что к югу будет заболоченное озеро, куда лошади два дня ходили на водопой. Когда приходит весна, становится сухо, озеро мелеет, а по краям везде появляется слякотная трясина, только остаётся одно-два места, где скотоводами протоптаны дорожки и которые можно считать безопасными, остальные места становятся смертельной западнёй. Начиная с ранней весны уже немало голов крупного скота увязли в трясине — или утонули, или умерли от голода. Раньше, когда лошади ходили на водопой, то, всегда под свист пастухов, лошади могли только осторожно ступать по проверенной чабаном, безопасной для копыт дороге, пройти в глубь этого болотистого озера, чтобы утолить жажду. Даже днём ни одна лошадь не смела с такой скоростью, как теперь, влететь в это озеро.

Свист Бату в самом деле оказался эффективным, хорошо знакомые со степью лошади сразу осознали, что на юге их ждёт большая опасность. Лошади протяжно заржали, только немного приостановились и начали перегруппировку для поворота, против яростного бокового ветра, на юго-восток. С юга была опасная трясина, с севера — бешеный ветер и злые волки, оставался только юго-восток, единственная дорога к спасению. Каждая лошадь, смотря тревожно-печальными большими глазами, низко наклонив голову, бешено скакала, тяжело дыша, не издавал ни звука. Всех охватило напряжение и страх.

Как только лошади изменили направление, обстановка переменилась. Когда табун повернул на юго-восток, то самые слабые лошади оказались сбоку и сразу же стали уязвимы для нападавших попутно с ветром волкам, и самым незащищённым местом были их задние ноги. Сильные боковой ветер тоже заметно ослабил скорость табуна, оружие лошадей, которым они противостояли волкам. Но боковой ветер укрепил позицию волков. В обычной обстановке скорость стаи волков выше, чем табуна лошадей, по ветру либо против ветра — всё равно. Если по ветру, то скорость волка не ниже, чем у лошади, волк может сбоку запрыгнуть ей на спину и загрызть её, но не прыгнет сзади, потому что, если лошадь умная, она может резко увеличить скорость и скинуть волка под копыта, волк если не умрёт, то покалечится. Волк может добиться своего, лишь когда нападает сбоку от лошади. Но такое нападение волка влияет на его скорость. Если лошадь бежит очень быстро, то волк, когда прыгает сбоку, может не зацепиться когтями и зубами, он лишь оставит раны на теле лошади, но толку от этого мало.

Лошади издали длинное плачущее ржание, одна, потом другая были ранены волками в бок, брызнула свежая кровь. Запах крови крайне возбудил обезумевших волков и сделал их исключительно жестокими, они не обращали внимания ни на что другое, кроме свежей добычи, и, несмотря ни на что, кусали и рвали. Чем дальше, тем раненых лошадей становилось больше, а волки волнами, одна за другой, нападали, продолжали яростно атаковать лошадей. Каждый из нападавших в первых рядах, как вожак, так и его первые помощники, были особенно яростны и жестоки, они запрыгивали на лошадей, вцеплялись зубами в шкуру, после этого запрыгнувший волк, поджав под себя ноги и согнувшись в пояснице, с помощью когтей крепко удерживался на лошади, напрягаясь всем телом, словно натянутая стальная пружина, наполовину вися в воздухе, прокусывал и откусывал куски кожи вместе с мясом, затем быстро спрыгивал с лошади. Волк выплёвывал изо рта кусок, переворачиваясь кубарем по земле, затем вставал, делал несколько больших прыжков, потом запрыгивал на другую лошадь. Следующая за передовыми волками стая наперебой стремилась подражать им, каждый волк стремился внести свой вклад в общее дело, проявить чрезвычайную активность.