Волчий капкан - [58]

Вероятно, мое сравнение может показаться не очень удачным, но что делать – именно это пришло мне в голову, когда я наблюдал за первой схваткой Пырвана. Меня тревожило как раз то, что я никак не мог различить отдельные элементы.

Соперником Пырвана оказался юноша невероятной физической силы. Это было видно уже в первые секунды борьбы, когда он, бросившись Пырвану в ноги, охватил его сзади обеими руками и неуклюже, но без особого напряжения оторвал его от земли и несколько раз покрутил над головой. "Самолет" – любимый прием Дана Колова[4]! Я вдруг увидел лицо Пырвана почти под потолком. Ярко освещенное лампой, оно было совсем спокойно. Еще миг – и оба они повалились на ковер, однако теперь атакующий борец оказался снизу, причем в самом плачевном состоянии. Все произошло то ли еще в воздухе, то ли на ковре – перемена была столь молниеносной, что я ничего не успел увидеть. Сила соперника, его потное скользкое тело – все это лишь ненадолго оттянуло момент туше.

Пока Пырван принимал поздравления, я, чтобы показать соседям, что кое-что понимаю в борьбе, важно произнес:

– "Волчий капкан" Вылкова – неотразимый прием. Вот что называется мастерское исполнение!

– "Волчий капкан", говорите? – снисходительно поглядел на меня мой сосед.

Больше я рта не раскрывал.

Во второй встрече Пырван опять победил, положив противника на лопатки, и я опять не понял, как ему это удалось. Я радовался, однако в то же время мне было и немного не по себе, поэтому я решил пересесть на другое место, подальше от знатоков. Да, пожалуй, сравнение с недостроенным зданием не так уж плохо, хотя было бы точнее сказать, что вольная борьба сегодня напоминает современный военный арсенал. В ней применяются десятки приемов, которые настолько тесно связаны друг с другом, что могут действовать на защиту противника как массированный удар. Противник же в свою очередь применяет самые разнообразные контрприемы, и в результате вы видите интереснейшее представление, достойное описания и дающее пищу для размышлений. Однако я не собираюсь подробно описывать здесь ход соревнований или вдаваться в тонкости искусства вольной борьбы. Просто не смею, боюсь оказаться в неловком положении, несмотря на то, что разъяснения по этому вопросу давал мне едва ли не лучший из специалистов – сам заслуженный тренер. Его старание посвятить как можно больше людей в тонкости борьбы, чтобы превратить их в горячих поклонников этого "самого болгарского" спорта, заслуживает самого искреннего восхищения. Мне удалось его разыскать, и вместе мы наблюдали вторую и третью схватки Пырвана, закончившиеся для него удачей: у него не было ни одного штрафного очка, а у его соперника, Медведя, целых три. Заслуженный тренер не скупился на похвалы в адрес моего подопечного.

Эмоциональный, искренне влюбленный не просто в борьбу как вид спорта, а в искусство борьбы, он был готов с каждым поделиться своей радостью: "Десять лет прошло с тех пор, когда мы впервые попытались объединить отдельные приемы в систему, – и вот теперь передо мной борец, о котором я в конце концов могу сказать, что ему это полностью удалось". "Вы вполне можете им гордиться", – сказал он, обращаясь ко мне, как будто именно благодаря моему участию Пырван сумел выработать этот "чисто болгарский стиль", основанный на приемах, заимствованных из "золотого фонда" народной борьбы.

– Не могли бы вы наконец показать мне, когда он применяет "волчий капкан"? – смущенно спросил я, вконец запутавшись в многочисленных терминах. – Мне бы хоть этот прием научиться различать. А то знаете, как я вчера опозорился!

– С удовольствием, но, наверное, придется немного подождать. Пока что здесь он ни разу к нему не прибегал. Похоже, решил прислушаться к моим советам и приберечь его на будущее. Если это так, то его можно только похвалить. Однако в его выступлении и без этого приема есть на что посмотреть. Только что, например, он продемонстрировал захват из арсенала Сасахары. Этот прием он исполнил безупречно и даже сумел обогатить его элементами, которые с первого взгляда не каждый различит. Вы их не заметили?

– Да, кое-что заметил, хотя… именно эти элементы меня, пожалуй, и ввели в заблуждение.

Черта с два я заметил! Этот тренер или надо мной смеется, или действительно думает, будто я назубок выучил его книжку до самой последней 193-й страницы.

– Завтра Петров день – у Чамурлийского день ангела. Может, наведаемся ему в гости?

– Он же нас не приглашал.

– На именины не приглашают, можно и так.

– Мысль удачная. Хорошо, что ты мне об этом напомнил. Я думаю, было бы неплохо преподнести ему букет. Белые розы – символ чистоты.

– Я бы выбрал скорее красные.

– По-прежнему злишься? Бедняга Косолапый! Во сколько у тебя с ним завтра встреча?

– В семь вечера.

– Значит, на именины мне придется идти одному. Так начался мой разговор со старшим лейтенантом вечером одиннадцатого июля. Говорили мы сначала весело, шутили, и не моя вина в том, что постепенно мы снова вернулись к чисто профессиональным темам. До сих пор я честно держал слово и ни разу не обмолвился Пырвану ни о чем, что не касалось борьбы. Даже о "прозрачном создании" не спрашивал – почему она ни разу не появилась на соревнованиях, уж не расстались ли они? Я постоянно улыбался, шутил, рассказывал анекдоты, стараясь ничем не выдать своей тревоги из-за отъезда Чамурлийского. На работе обстановка становилась все более напряженной. Генерал по нескольку раз в день спрашивал, как идут наши дела, едва сдерживаясь, чтобы не повысить голос. "Черт бы вас побрал, неужели так трудно выяснить, кто этот Чамурлийский? Впору мне самому к нему явиться и спросить в лоб, мол, как тебя звать, приятель? До каких это пор ты нас будешь за нос водить? И почему это ты красуешься на фотографии рядом с Половянским? Ты только пойми нас правильно – мы готовы признаться, что обознались. Тысяча извинений и в добрый час! Милан – прекрасный город, ты хорошо проведешь там время. А если не вернешься – скатертью дорога. Хотя… легко сказать "скатертью дорога", но ведь так, дорогие мои, этого дела оставлять нельзя!"