Волчий капкан - [4]

– Надеюсь, ты быстро введешь его в курс дела. Повторяю: он прямо горит желанием, – сказал генерал.

– Поспешишь – людей насмешишь.

– Ну вот, только пословиц не хватало. Слушай, я тебя не насилую. Сам решай.

– Что я и делаю.

– Тогда… до свидания. И поздравляю тебя с новой фуражкой!

– Фуражка? О чем вы? Скорее, с кокардой…

– Нет, ты просто неисправим, – рассмеялся генерал. – Ладно, кокарда так кокарда. У других и этого нет. А у него, кроме кокарды, еще и медалей не перечесть…

– У нас здесь не выставка, товарищ генерал. Генерал рассерженно бросил трубку.

Я был доволен собой: сумел-таки с честью выпутаться из дурацкой ситуации. В моем "да" определенно звучали отрицательные нотки, и он это почувствовал. Однако материал все-таки придется прочесть, а то еще снова захватят врасплох.

До полуночи читал. Ничего не скажешь, тот, кто все это писал, в своем деле толк знает, прекрасный рассказчик, настоящий писатель. Порой я настолько увлекался, что сигарета истлевала в пепельнице до фильтра. И вправду странная история! Почти невероятная. А вместе с тем и страшная, и мерзкая, и забавная, и глупая; глупая, если смотреть на нее с чисто человеческой точки зрения. Всем давно известно, что деньги портят человека, но чтобы до такой степени… Интересно, какую сумму предложил убийцам этот миллиардер? Уж, наверное, немалую, раз они с таким упорством преследовали жертву, охотились за ней в разных городах и странах.

Попытаюсь пересказать прочитанное своими слонами: мне было бы гораздо легче привести ее полностью, вы бы сами убедились, какие таланты работают в нашем управлении, однако личное дело есть все-таки личное дело. На белый свет оно может появиться, только пройдя через наше литературное бюро, то есть перестав быть личным делом и превратившись в материал, интересующий журналистов и писателей. Однако это дело едва ли туда попадет, раз главному действующему лицу предстоит работать у нас. Так что прошу прощения за сухость изложения и за то, что по профессиональным соображениям опускаю некоторые подробности. Впрочем, здесь, пожалуй, уместно оговориться, что я и впредь намерен так поступать, дабы не сделать общим достоянием те методы, которые мы используем. В конце концов, у каждой контрразведки свой язык, и в основе его отнюдь не эсперанто или таблица умножения.

Итак, во-первых, имя. Нет нужды пытаться запомнить его с самого начала, оно будет склоняться до последних строк этой книги. Самое обычное болгарское имя – Пырван Вылков. Да и человек, которому оно принадлежит, тоже ничем не выделяется. Биография у него даже скучноватая, но лишь до того момента, когда он вдруг оказался на волосок от гибели. Случилось это в Токио, в 1964 году во время Олимпийских игр. Пырван выступал в категории до семидесяти килограммов. С жеребьевкой ему не повезло: среди первых его соперников был японец Сасахара – обладавший прекрасной техникой, да еще ловкий, как кошка, борец, вдобавок довольно сильный для своего веса. Пырван начал проигрывать уже на седьмой минуте, набрав четыре штрафных очка. В следующей встрече ему пришлось схватиться с одним знаменитым русским, Петром Соболевым. Отец Петра – офицер военной разведки – попал в Болгарию с войсками маршала Толбухина. Когда части покинули страну, он остался работать в советской миссии до конца войны. Петру совсем не хотелось в самом начале турнира выступать против болгарина, но ничего не поделаешь – спорт есть спорт. А наш Пырван опять ушел с ковра побежденным, на этот раз по очкам. Согласно правилам, ему пришлось выйти из игры. Так он неожиданно оказался в положении "безработного" в олимпийской деревне. Можно себе представить, каково ему было! У всех тренировки, спортивная лихорадка, все окружены заботой, только на него ноль внимания, ни у кого не нашлось для него доброго слова в этот трудный момент. И вот – чтобы не мозолить другим глаза, ошиваясь в "Камадзаве", – он принялся с утра до ночи скитаться по незнакомому Токио. Он уходил никем незамеченный и также возвращался со стертыми от ходьбы ногами и совершенно обалдевший от усталости. Естественно, больше всего ему нравилась Гиндза – по мнению очевидцев, этот район Токио вполне мог бы соперничать с Бродвеем, а уж что касается изящества и фантазии, то здесь у него было явное превосходство. Однажды Пырван насчитал тринадцать комбинаций – одна другой красивее – геометрических фигур в пастельных тонах на рекламе пива "Сантори". Сказка, да и только – стоишь себе на тротуаре, задрав голову, вокруг толпа в белых рубашках и кимоно, и глазеешь, пока не заболит шея да не заслезятся глаза.

Что и говорить, красота! Но он чувствовал себя таким несчастным, ничто не могло заменить ему ковра. Даже Асакуза – злачное место, с его борделями, дешевыми киношками, гадалками, стриптизом, казино, турецкими банями, лотками с разным барахлом и ресторанчиками, где готовили национальные блюда. Он бесцельно шатался под огромными бумажными фонарями, под пестрыми гирляндами, свисавшими до уровня роста среднего японца, под страшными бумажными тиграми, смотрел на огромные афиши, изображавшие убийц в масках и полуголых, грудастых блондинок, и ему казалось, что все это какой-то кошмарный сон. Куда я попал? Зачем я здесь? – спрашивал он себя. Нередко его останавливали женщины в шелковых кимоно.