Волчий блокнот - [11]
Идем дальше. Дорога бежит то в горку, то под горку, подчиняясь дыханию ледника, прошлому или чьим-то рассказам. По обе стороны — лес, озера между деревьями мерцают. На пятой версте Корзино: лучезарная вода, лодочная пристань, беседка. В кустах следы привалов, пустые бутылки, погнутые консервные банки, выжженная трава. Когда-то здесь была часовня, но во времена СЛОНа ее разобрали на кирпичи. В тридцатые годы зэки сплавляли отсюда лес — для перегонки смолы. Еще через две версты развилка: направо дорога в Исаков, а мы сворачиваем налево, к Секирной горе. Вдалеке видно белое пятно храма Вознесения на ее вершине, словно заключенное в кадр тропы. В барабане церкви, воздвигнутой в 1860 году, находится маяк, который в лагерные времена обслуживал монах Флавиан. Рядом большой деревянный дом с застекленным балконом. Здесь живут сторож Феликс с женой. По поселку ходят слухи, будто они схоронились тут от людских глаз и им есть что скрывать. Напротив конюшня, ниже каменная баня и амбар. Еще на заре существования СЛОНа на горе был устроен карцер строгого режима. Долго на Секирной люди не выдерживали. Трупы зарывали на склонах, в ягодниках. Ягоды здесь и сегодня сочные. На вершине площадка обозрения, скамейки, мусорные урны. Внизу пейзаж: гладь окаймленных лесами озер, просторные заливные луга, ручьи, гряда Волчьих холмов, вокруг море — то вспыхнет на солнце, то погаснет во мгле. Каждый раз, оказываясь тут, я задумываюсь: легче ли умирать, глядя на эту красоту, труднее ли? Спускаемся по лестнице, с которой сбрасывали привязанных к обледеневшей балке зэков. У подножия горы стоит крест. Каждую весну на православную Радуницу, когда снег еще рыхлый и птицы только начинают кричать, соловецкие монахи служат тут панихиду за жертв СЛОНа, кадят дымом свежей еловой смолы. Горьковатым, от которого кружится голова.
Несколькими верстами далее — Савватиево, бывший скит. От него мало что осталось: каменное здание келий без крыши, руины церкви, развалины деревянного дома, фундаменты, щебень. Еще недавно здесь планировали устроить пансионат, дом отдыха или пионерский лагерь. Но времена изменились, и «новые русские» предпочитают вкладывать деньги в Майорку. Так что Савватиево отдали монахам. Те разобрали хлам и у южной стены церкви, на самом солнцепеке, вспахали полоску земли под грядки, посадили капусту, брюкву и репу. Поставили теплицы для огурцов, парники для помидоров. Присматривает за всем этим бывший студент Московского университета, изучавший международное право и арабские языки, ныне монастырский садовник. От переизбытка знаний у Костика поехала крыша, и теперь, уединившись в пустыни, он медленно приходит в себя. Людей сторонится, к себе не зовет, а пора бы уже напиться чаю, как-никак пятнадцать верст отмахали. Недалеко от Савватиева, по дороге к Исакову, есть маленькое озерцо Купальное. На берегу — деревянная изба, скамейки, кострище. Можно посидеть, отдохнуть, перекусить, искупаться. А в ясную погоду — еще и разглядеть на дне озера остатки затопленного барака: двери с глазком и кормушкой, тени нар. Этот след СЛОНа порой настолько отчетлив, что невольно оглянешься — не отражение ли.
Переведя дух, трогаемся дальше. Наш путь лежит через высокий густой лес, куда солнечные лучи проникают, словно тонкие струйки крови сочатся. И вдруг слева чащу разламывает гладь Красного озера, а под ногами распахивается небо. Это здесь Нестеров писал знаменитое «Молчание»: на переднем плане два монаха в лодках, с удочками — всматриваются в глубину, будто вслед за водой литанию облаков повторяют, вдали Секирная гора, храм Вознесения… Прежде, до революции, Красное озеро называли Белым. На одном из его островов есть маленькое озерцо с крошечным островком. А вот и Исаково. Просторный луг спускается к озеру, на берегу большой каменный дом, рядом еще один, осевший в лопухи, дальше фанерная будка, то ли корпус базы отдыха, то ли рабочая столовая, выше, среди деревьев, полуразвалившийся деревянный сарай, заросший малиной. В начале XIX века тут построили небольшой скит для монахов, занимавшихся рыбной ловлей и заготовкой сена. Во времена СЛОНа скит превратился в большой поселок, с телефоном, клубом и школой ликбеза. Была еще молочная ферма, лесозаготовочный пункт, лагерные сады и теплицы, о которых рассказывала мне Евдокия Яковлевна, жена последнего соловецкого надзирателя. Потом бесхозное Исаково опустело. Что-то разграбили, что-то сожгли, остальное выкупил архангельский «Автокомбинат» и устроил в бывшем скиту базу отдыха. Какие только чиновники сюда ни приезжали — от низовых аппаратчиков до первых секретарей, генералов и министров. Сегодня Исаково снова стало ничейным: оказывается, «Автокомбинат» не имел прав на приобретение памятника архитектуры, а Соловецкому музею не на что его содержать. Так что теперь на руинах Исаковского скита местное начальство устраивает всевозможные попойки «в русском стиле».
Дальше дороги сливаются, и в поселок мы возвращаемся тем же широким трактом, которым его покинули. Иначе говоря, описав круг, словно июньское солнце на небосклоне или повесть с разветвляющимися тропками. Соловки ведь не имеют ни начала, ни конца…
Объектом многолетнего внимания польского писателя Мариуша Вилька является русский Север. Вильк обживает пространство словом, и разрозненные, казалось бы, страницы его прозы — записи «по горячим следам», исторические и культурологические экскурсы, интервью и эссе образуют единое течение познающего чувства и переживающей мысли.Север для Вилька — «территория проникновения»: здесь возникают время и уединение, необходимые для того, чтобы нырнуть вглубь — «под мерцающую поверхность сиюминутных событий», увидеть красоту и связанность всех со всеми.Преодолению барьера чужести посвящена новая книга писателя.
Объектом многолетнего внимания польского писателя Мариуша Вилька является русский Север. Вильк обживает пространство словом, и разрозненные, казалось бы, страницы его прозы — замечания «по горячим следам», исторические и культурологические экскурсы, рефлексии и комментарии, интервью, письма и эссе — свободно и в то же время внутренне связанно образуют единое течение познающего чувства и переживающей мысли.
Очередной том «Северного дневника» Мариуша Вилька — писателя и путешественника, почти двадцать лет живущего на русском Севере, — открывает новую страницу его творчества. Книгу составляют три сюжета: рассказ о Петрозаводске; путешествие по Лабрадору вслед за другим писателем-бродягой Кеннетом Уайтом и, наконец, продолжение повествования о жизни в доме над Онего в заброшенной деревне Конда Бережная.Новую тропу осмысляют одновременно Вильк-писатель и Вильк-отец: появление на свет дочери побудило его кардинально пересмотреть свои жизненные установки.
Эта часть «Северного дневника» Мариуша Вилька посвящена Заонежью. Не война, не революция, и даже не строительство социализма изменили, по его мнению, лицо России. Причиной этого стало уничтожение деревни — в частности, Конды Бережной, где Вильк поселился в начале 2000-х гг. Но именно здесь, в ежедневном труде и созерцании, автор начинает видеть себя, а «территорией проникновения» становятся не только природа и история, но и литература — поэзия Николая Клюева, проза Виктора Пелевина…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть Е. Титаренко «Изобрети нежность» – психологический детектив, в котором интрига служит выявлению душевной стойкости главного героя – тринадцатилетнего Павлика. Основная мысль повести состоит в том, что человек начинается с нежности, с заботы о другой человеке, с осознания долга перед обществом. Автор умело строит занимательный сюжет, но фабульная интрига нигде не превращается в самоцель, все сюжетные сплетения подчинены идейно-художественным задачам.
О трудной молодости магнитогорской девушки, мечтающей стать писательницей.
Супружеская чета, Пол и Белинда Хасси из Англии, едет в советский Ленинград, чтобы подзаработать на контрабанде. Российские спецслужбы и таинственная организация «Англо-русс» пытаются использовать Пола в своих целях, а несчастную Белинду накачивают наркотиками…
Ольга Токарчук — «звезда» современной польской литературы. Российскому читателю больше известны ее романы, однако она еще и замечательный рассказчик. Сборник ее рассказов «Игра на разных барабанах» подтверждает близость автора к направлению магического реализма в литературе. Почти колдовскими чарами писательница создает художественные миры, одновременно мистические и реальные, но неизменно содержащие мощный заряд правды.
Павел Хюлле — ведущий польский прозаик среднего поколения. Блестяще владея словом и виртуозно обыгрывая материал, экспериментирует с литературными традициями. «Мерседес-Бенц. Из писем к Грабалу» своим названием заинтригует автолюбителей и поклонников чешского классика. Но не только они с удовольствием прочтут эту остроумную повесть, герой которой (дабы отвлечь внимание инструктора по вождению) плетет сеть из нескончаемых фамильных преданий на автомобильную тематику. Живые картинки из прошлого, внося ностальгическую ноту, обнажают стремление рассказчика найти связь времен.
Ольга Токарчук — один из любимых авторов современной Польши (причем любимых читателем как элитарным, так и широким). Роман «Бегуны» принес ей самую престижную в стране литературную премию «Нике». «Бегуны» — своего рода литературная монография путешествий по земному шару и человеческому телу, включающая в себя причудливо связанные и в конечном счете образующие единый сюжет новеллы, повести, фрагменты эссе, путевые записи и проч. Это роман о современных кочевниках, которыми являемся мы все. О внутренней тревоге, которая заставляет человека сниматься с насиженного места.
Ольгу Токарчук можно назвать одним из самых любимых авторов современного читателя — как элитарного, так и достаточно широкого. Новый ее роман «Последние истории» (2004) демонстрирует почерк не просто талантливой молодой писательницы, одной из главных надежд «молодой прозы 1990-х годов», но зрелого прозаика. Три женских мира, открывающиеся читателю в трех главах-повестях, объединены не столько родством героинь, сколько одной универсальной проблемой: переживанием смерти — далекой и близкой, чужой и собственной.