Волчий берег - [21]

Оттого и общение вышло официальным. Стоя, склонив голову, Гордей объяснил причину своего возвращения.

– Вот и славно. – Ответил Беляк, сидящий перед ним на стуле. – Я услышал. Теперь расслабься. Хоть у тебя на лице обратное написано, но это добрая весть! Бог с ними, с людьми.

– Я не уверен… полностью не могу утверждать, что причина в душе. Ведь я не знаю точно, я не видел её, а разве так бывает, чтобы звало неизвестно к кому? Потому остаётся вероятность, что я просто…

Советник коротко отмахнулся.

– Не казни себя, Гордей и не сомневайся в своей силе. Это действительно душа, говорю, потому что сам видел – один мой добрый друг побывал однажды проездом на ярмарке в городе – и покой потерял. Потом волхвы сказали, что бывает, ты её, душу, саму не видишь, а запах чувствуешь, и этого хватает.

– Я никогда ничего такого не слышал.

– А откуда? Вы молоды, в такое время выросли, когда войной в воздухе пахнет, до подобного ли? А я старше, видел много, мне и ответ держать. Это она, Гордей. Дай-ка я тебя поздравлю. – Беляк поднялся и крепко обнял Вожака, а потом отвернулся, как будто стеснялся собственного лица. С наигранной радостью заговорил:

– У меня тоже хорошая весть. Горный король признал звериный народ хозяевами Тамракских земель, а твоего отца его законным князем. Подписан договор об общей границе. Они подтвердили наше право на землю.

– Звучит хорошо, но слова у наших соседей часто расходятся с делами.

– Не у горных. Их слово такое же крепкое, как скалы, выбранные ими для своего дома. Кроме того, горным в знак расположения отданы на разработку наши приграничные шахты. Всё равно мы в этом мало смыслим, они будут работать, а доход на двоих делить. Им хорошо, и нам хорошо – если сами под землю полезем, нас там как пить дать завалит! А не завалит – зверь с ума сведёт. Так что с одной проблемой из трёх мы, считай, разобрались. Лесные тоже притормозили, судя по донесениям, у них местные разборки, пробуют монархов нынешних то ли свергнуть, то ли казнить. Но некоторое время им будет не до нас. Остались люди. Тут без изменений.

– А наследство бога?

– Мы с твоим отцом по-прежнему не уверены, что это поможет, – мягко ответил Беляк.

– Ясно.

– Видишь, как всё сложилось? А теперь иди, Гордей, иди. Я вижу, ты устал и проголодался. И больше не думай о слове, которое ты дал. Совет отдает его обратно. Никто не решится тебя обвинять, ни прямо, ни за глаза. Не тогда, когда речь идёт о твоей душе. Понимаешь?

– Кажется, да.

– У вас не так много времени, но оно есть. Отправляйся и ищи. Отцу сам скажешь или мне написать?

– Сам.

– Тогда удачи тебе, сынок.

Гордей поклонился и вышел из комнаты, скинув с плеч последнюю тяжесть. Теперь его улыбка была лёгкой и настоящей.

Глава 4

О ленивых мужьях и разных мимо шатающихся незнакомцах

Денёк выдался жаркий. Народу было мало, постояльцы после завтрака большей частью заперлись в комнатах и отдыхали. Детей не было совсем, так что Малинка помогала Глаше по хозяйству. Забегала иногда в магазин – влажные волосы выбились из-под косынки и прилипли ко лбу, на висках капли пота, но сестра довольна, сияет, словно пятак. И откуда силы берёт?

– Хочешь воды?

Несёт мне воду в вытянутых руках. В кухне подвал, куда воду ставят, чтобы охладить, оттуда и бегает.

– Да, спасибо!

Так как я на месте сижу, сил трачу меньше и в отличие от некоторых не похожа на мокрую мышь.

– Фух, жара.

Малинка бережно отдаёт мне воду и снимает косынку, обмахивается ею. Косынки мы надеваем только когда убираемся, чтобы волосы не мешали, так что мои волосы непокрыты и заплетены только наполовину, концы распущены, я, когда скучно, их рассматриваю, хотя ни за что в этом не признаюсь. У сестры волосы ровные и русые, а когда на солнце выгорают, вообще почти белые становятся, очень красиво. А у меня – словно у кошки облезлой, пятнами – то светлые, то русые, рыжеватые пряди тоже попадаются. Хорошо хоть тёмного цвета нет, совсем было бы плохо. И всё-таки, отчего они такие странные? У Малинки как у мамы, один в один. Я свои у отца, что ли, забрала?

Взгляд плавно перетёк на руку, где запястье обхватывал тонкий плетёный браслет. Сколько себя помню, браслет всегда на запястье был. Мама говорила, это мой талисман. Просила никому не показывать и никому не упоминать лишний раз. И никогда его не снимать.

Он на мои волосы похож, хотя сплетён из кожи. Но таких же оттенков. Когда Малинка родилась и подросла, мама и ей похожий сплела и надела. Это словно наш секрет – один на двоих.

Звонкий голос сестры раздаётся прямо над ухом:

– Скучаешь? Может, местами поменяемся? Я буду стул просиживать, а ты на чердаке уборку делать да на дворе матрасы выбивать?

– Не, мне и тут хорошо.

Тем более я знаю, что Малинка из вредности спрашивает, сидеть на месте ей было бы скучно. В ней столько энергии, что она взвоет, если заставить её стул просиживать.

А мне в самый раз!

И точно – вмиг унеслась, только каблучки по ступенькам застучали.

Тут дверь отворилась, и вошли трое парней, что с Огнием раньше ходили. В этот раз без него. Он придерживался слова и больше ни разу не приходил. И хорошо. Любовь моя нежданная поутихла, только обиду после себя и оставила. Злопамятная я, совсем не умею прощать. Вначале переживала, что Огния обидела, ведь он первый, кто меня гулять позвал, а потом как-то само вышло, что обида уже на него появилась. Разве можно таким несерьёзным быть? Как будто ему всё равно, что я чувствую. Хотя так и есть – всё равно.