Волчицы из Машкуля - [3]

— Ну, что же! — сказал он. — Значит, именно здесь придется принять последний бой и дорого продать свою жизнь.

Это было в Ла-Прелиньере, в приходе Сен-Сюльпис. Но Шаретт со своей горсткой людей не просто ждал республиканцев: он пошел им навстречу. В Ла-Гийоньере на их пути встал генерал Валантен с двумя сотнями гренадеров и егерей.

Шаретт выбрал удобную позицию и укрепился.

В течение трех часов он сдерживал натиск и отражал атаки двух сотен республиканцев.

Рядом с ним двенадцать его сподвижников были убиты. От армии шуанов, насчитывавшей ко времени высадки графа д’Артуа на остров Йе двадцать четыре тысячи солдат, осталось двадцать человек.

Эти двадцать человек сражались бок о бок со своим командующим, и ни один из них даже не помышлял о бегстве.

Решив, что пора кончать, генерал Валантен взял в руки ружье и поднял в штыковую атаку оставшихся под его командой сто восемьдесят солдат.

В этой атаке Шаретт был ранен в голову и потерял от удара саблей три пальца на левой руке.

Его вот-вот должны были взять в плен, когда некий эльзасец по имени Пфеффер, испытывавший к Шаретту нечто большее, чем преданность, — почти религиозное благоговение, сорвал с головы командующего шляпу с плюмажем, взамен отдал свою и, бросившись налево, крикнул:

— Бегите направо, они будут преследовать меня!

И в самом деле, республиканцы устремились за ним, в то время как Шаретт с оставшимися в живых пятнадцатью сподвижниками скрылись в противоположном направлении.

Шаретт уже было добрался до опушки Шаботьерского леса, как вдруг появился отряд генерала Траво.

Завязалась еще одна схватка, уже последняя, в которой у Шаретта была лишь одна цель — погибнуть.

Истекая кровью, он едва держался на ногах и чуть ли не падал. Один вандеец по имени Боссар взвалил его на плечи и понес к лесу, но вскоре упал, сраженный пулей.

Его сменил другой, Ларош-Даво, но, сделав пятьдесят шагов, упал в канаву, отделяющую лес от поля.

Тогда командующего подхватил маркиз де Суде и, в то время как Жан Уллье двумя выстрелами из ружья убил двух республиканских солдат, которые оказались ближе других, скрылся в лесу с командующим и его уцелевшими семью товарищами. Когда они углубились в лес шагов на пятьдесят, к Шаретту, казалось, вернулись силы.

— Суде, — сказал он, — слушай мой последний приказ.

Молодой человек остановился.

— Положи меня у подножия этого дуба.

Суде не решался повиноваться.

— Я все еще твой командующий, — властно приказал Шаретт, — так повинуйся мне!

Смирившись, молодой человек уложил командующего у подножия дуба.

— Так! — сказал Шаретт. — А теперь хорошенько слушай. Король, назначивший меня главнокомандующим, должен узнать, как я погиб. Возвращайся к его величеству Людовику Восемнадцатому и расскажи ему, что ты видел. Такова моя воля!

Шаретт говорил так торжественно, что маркизу де Суде, к которому тот впервые обращался на «ты», и в голову не пришло ослушаться.

— А теперь поспеши, — продолжал Шаретт, — нельзя терять ни минуты, вон идут синие!

В самом деле, на опушке леса показались республиканцы.

Суде пожал руку, протянутую Шареттом.

— Обними меня, — сказал командующий.

Молодой человек обнял его.

— Довольно, — сказал Шаретт. — Иди!

Суде взглянул на Жана Уллье.

— Пойдешь со мной? — спросил он.

Но крестьянин угрюмо покачал головой.

— Что мне, по-вашему, там делать, господин маркиз? — сказал он. — Здесь-то я…

— А что ты будешь делать здесь?

— Если мы когда-нибудь свидимся, господин маркиз, я вам расскажу об этом.

И Жан Уллье выстрелил два раза по республиканцам, что подошли ближе других.

Оба республиканца упали.

Один из них был старшим офицером; солдаты сгрудились вокруг него.

Жан Уллье и маркиз де Суде воспользовались этой задержкой и углубились в лес.

Но вскоре они расстались: Жан Уллье увидел заросли кустарника и скользнул в них словно уж, на прощание махнув рукой маркизу де Суде.

А тот продолжил свой путь.

II КОРОЛЕВСКАЯ БЛАГОДАРНОСТЬ

Маркиз де Суде добрался до берега Луары, нашел рыбака, и тот доставил его на мыс Сен-Жильда.

В море недалеко от берега он увидел английский фрегат.

За несколько лишних луидоров рыбак доставил маркиза прямо на фрегат.

Взойдя на борт, он почувствовал себя в безопасности.

Два или три дня спустя фрегат встретился в море с трехмачтовым торговым судном, готовившимся войти в Ла-Манш.

Это был голландский бриг.

Маркиз де Суде попросился на этот корабль, и английский капитан доставил его на борт.

Голландский бриг высадил маркиза в Роттердаме.

Из Роттердама он добрался до Бланкенбурга, маленького городка в герцогстве Брауншвейгском, избранного Людовиком XVIII своей резиденцией.

Ему надо было исполнить последнее поручение Шаретта.

Людовик XVIII ужинал: время приема пищи было для него всегда священным.

Бывшему пажу пришлось ожидать, пока его величество не закончит трапезу.

Только после ужина он был допущен к королю.

Он рассказал о событиях, которые видел собственными глазами, особенно подробно остановился на последнем бое и говорил при этом так красноречиво, что его величество, не слишком впечатлительный от природы, от избытка чувств даже воскликнул:

— Довольно, довольно, маркиз! Да, шевалье де Шаретт служил нам верой и правдой, мы признаем это.