Волчьи гонки - [13]

На другой день Веригин и Мазун представили заместителю резидента отчет по результатам наблюдения за парламентарием. Они выложили снимки, сделанные в ходе операции.

— Продолжить наблюдение для выявления его других контактов? — спросил Веригин Октябрия Ильича.

— Не спишите, Веригин! — одернул его зам резака. — Сначала нужно изучить уже полученные данные.

— Так мы нарыли что-то полезное? — встрял в разговор Мазун.

— Ты не лезь поперек батьки! — осадил Богдана старый служака, не хватавший звезд с неба, но все же дослужившийся до заместителя резидента в одной из ведущих стран мира. — Если понадобится, мы сообщим вам о дальнейших действиях по данному объекту.

— Все понятно, товарищ полковник! — отчеканил Веригин.

— Благодарю за службу! — подвел итог операции заместитель резидента.

— Служу Советскому Союзу! — одновременно громко проговорили оба офицера, вскочив со своих мест и вытянув руки по швам.

— Свободны! Идите к себе! Скоро будет новое задание, — завершил разговор с подчиненными зам резака.

* * *

Новое задание на заставило себя ждать.

Вместе с несколькими другими оперативниками Веригин и Мазун должны были обеспечить безопасность выхода их товарища по резидентуре на его контакта. На встречу предстояло выйти оперативнику, работавшему под прикрытием корреспондента информационного агентства в Токио. Ведь журналисту сподручнее связываться с местными политиками или бизнесменами для беседы по сравнению с дипломатом. На то он и журналист, чтобы искать встречи с интересующими его людьми в стране пребывания. А дипломат — это уже другой разговор. Работник посольства обязан через МИД запросить встречу с тем или иным деятелем.

Но тут просматривалась и вторая сторона медали. А вернее — таилась подлинная опасность. Если кадровому разведчику, работающему в буквальном смысле под крышей посольства, при неудачном исходе операции грозила высылка из страны, то оперативника, не имеющего дипломатического иммунитета, в случае провала ждали куда более серьезные, даже трагические, испытания. Ему маячил арест.

Арест мог завершиться тюремным заключением. Но даже если бы удалось избежать тюрьмы за счет авторитета и мощи государства, гражданином которого является арестованный, то все равно пришлось бы в срочном порядке вернуться на родину. Там ждала бы работа в каком-нибудь аналитическом подразделении или даже в учебном заведении. На оперативную работу если и был шанс вернуться, то очень нескоро. Естественно, в другую страну, а то и на другой континент. Провал оперативника означал не только рубец на сердце, но и прореху в карьере. Однако тут уже ничего нельзя было поделать…

Корреспондент информагентства редко бывал в советском посольстве. В резидентуре он еще реже появлялся. Видимо, он был тем разведчиком, которому доверена особо важная миссия.

Такой разведчик мог проработать в стране пребывания три-четыре года, прикидываясь «чистым». Он не выполнял никаких заданий помимо своей официальной работы. Не участвовал даже в совещаниях в резидентуре и не общался с настоящими коллегами в свободное время.

Между тем, за весь период длительной командировки он мог провести одну операцию, максимум две. По завершении командировки возвращался на родину по-прежнему незасвеченным.

Но эта операция была настолько важной, что покрывала все издержки пребывания «спящим» разведчиком длительный период. Отдача от успешного выполнения одного единственного задания была гораздо больше, чем от десятка мелких текущих дел.

Ни Веригин, ни Мазун не знали, в чем цель конспиративной встречи корреспондента с японским визави. Они не ведали, что «их депутат» и этот контакт — одно и то же лицо. Он являлся видным деятелем правящей партии и был способен оказать определенное влияние на принятие партией решений по некоторым вопросам, в том числе затрагивающим отношения Японии как с США, так и с Советским Союзом.

Это могла быть встреча для осуществления вербовки на основе чрезвычайно выгодного предложения или очень действенного шантажа. Нельзя было исключать и какой-то идеологический мотив, например, пацифистские идеи, охватившие этого человека еще со студенческих времен.

Еще один вариант, не подразумевающий вербовку как таковую. Намечалось установить связи с данным деятелем на долгосрочной основе, с тем чтобы передавать ему в ненавязчивой форме сведения, которые не были известны ему, но могли пригодиться. Он мог бы использовать их в своей политической деятельности в личных интересах и в интересах своей страны, но порой эти интересы могли пересекаться с интересами государства, представляемого его собеседником, или же, по крайней мере, нейтрализовать отрицательные положения, нацеленные против страны данного иностранца. Этот контакт, в свою очередь, может передавать кое-какие сведения, причем не обязательно секретные. Высказать свое мнение, дать совет, как действовать в той или иной ситуации. Действовать не человеку, а государству или государственному ведомству, к примеру, министерству иностранных дел.

Такие люди называются агентами влияния. Они оказывают некоторое влияние на политический курс и экономическую политику в определенном направлении. При этом они не являются открытыми проводниками политики иностранного государства, но тем не менее в ряде конкретных случаев невольно содействуют осуществлению этой политики.