Волчье море - [52]

Большинство, впрочем, продолжало храпеть. Внутри воняло дымом, жареным мясом, медом и потом. Кто-то, приподняв голову, ткнул пальцем в сторону, а скальд Скарпхеддина во сне бормотал себе под нос какие-то висы. Я поискал ярла, но тот затаился своем уголке за занавеской — вместе с матерью, за что все мы были ему благодарны.

Мы расселись на расчищенном пространстве и заговорили шепотом, из вежливости и чтобы не подслушали. Первый вопрос был очевиден — всем хотелось знать, где Вальгард и остальные.

Ботольв вытянул шею, разглядывая порез на плече, дернул содранную кожу и пожал плечами.

— Мы сидели в Хольмгарде, ожидая весточки от Эйнара, что вы теперь богатые, — сказал он. — Потом Русь затеяла воевать с хазарами, разбила их и взяла Саркел, и мы стали спрашивать себя, что с вами стряслось, раз до сих пор ни словечка не слыхать.

— Это потому, что писать было недосуг, — усмехнулся Финн, и Ботольв мрачно покосился на него.

— Ну-ну… А дальше все пошло наперекосяк. Князь Ярополк вернулся, вместе с отцом и братьями — и со Старкадом, который сказал, что мы люди Эйнара. Раз Эйнар сбежал от Ярополка и опозорил князя, Старкад мнил получить его драккар, но обмишулился — Ярополк забрал и нас, и корабль. Нас он продал Такубу, работорговцу, с которым я однажды повстречаюсь и откручу ему башку.

— Значит, наши письма не доходили? — спросил я, и он кивнул.

— Старкад пришел к нам в темницу и поведал, весь такой довольный, что Эйнар, Кетиль Ворона и все остальные погибли в степи — а юного Орма выбрали ярлом. — Ботольв помолчал, а потом покосился на меня чуть ли не с раскаянием. — Мы решили, что это наглая ложь, коли живы Финн Лошадиная Голова и Квасир. Вальгард сказал, что не верит, будто Орма могли предпочесть Финну. Не обижайся, Орм.

— И что было потом? — спросил я, пропустив его слова, хотя лицо горело.

Ботольв пожал могучими плечами.

— Старкад сказал, что все так и есть, а Вальгард плюнул и заявил, что теперь уж нас никто не спасет… тем паче — уж прости, Орм — никчемный мальчишка.

— Скафхоггу давно морду не били, — прорычал Финн, и Ботольв, сверкнув зубами в полумраке, кивнул в знак согласия. Я знаком попросил его продолжать, и он поджал губы и нахмурился, вспоминая.

— Старкад хотел знать, куда делся монах Мартин, но Вальгард велел ему проваливать и сдохнуть в луже собственной мочи. Вскоре нас по реке отвезли на юг, в Херсон, и продали этим козоебам-арабам. Такуб набил нами целый большой корабль и поплыл в Серкланд.

Он поморгал; похоже, это страх — таким Ботольва я никогда не видел.

— Мы оказались все вместе, удача подсобила, — он покачал кудлатой головой. — Аж вспоминать тошно — многие поумирали, но никто из побратимов…

— А как тебя с ними разлучили? — справился я.

— Кто-то увидел меня и решил, что я сгожусь для боев. Знаю только, что меня расковали, потом приковали к другим, и мы двинулись на север. А прочих, по-моему, увели в Дамаск.

— Вместе? — уточнил я, и он кивнул.

— Даже это христово отродье, Мартина, — сказал он.

Новость потрясла всех, а в моей голове прозвучал смешок Одноглазого.

— Монах? — ахнул Финн.

Ботольв ухмыльнулся:

— Ага, его загребли вместе с нами. Старкад его не видел, а Вальгард сказал, мол, хорошая шутка, — он так искал этого монаха и не догадался, что тот от него в двух шагах.

— Хейя! — прошептал Квасир, глядя на меня. — Ватага Одина, право слово. Ты думал, что наврал Старкаду, а оказывается, это правда.

— Что с иконой? — спросил брат Иоанн, теребя ссадину на лбу. Ботольв недоуменно воззрился на него, потом вспомнил, и его лицо прояснилось.

— А, копье? Такуб его увез.

— Где сейчас остальные, как думаешь? — спросил я, сурово поглядев на брата Иоанна.

Ботольв пожал плечами.

— Мы их потеряли, — проворчал Финн.

— Это вряд ли, — весело возразил Ботольв, перестав рассматривать порез. — Они ушли с Грязными Штанами. Слыхал, так его называют.

— Волосатая задница Одина! Кто такой Грязные Штаны? — гаркнул Финн, и вокруг тут же зашевелились сонные тела и послышалось ворчание: мол, дайте людям поспать.

— Полегче, Финн, — сказал я, кладя руку ему на плечо. — Давайте ложиться, а утром прикинем, сможем ли мы найти кого-то, кто знает об этом парне.

Финн с ворчанием улегся. Ботольв снова пожал плечами, потом схватил мою руку.

— Ты молодец, Орм, — сказал он. — Вальгард был уверен, что наша судьба — умереть как собаки, он не верил, что тебе хватит мужества. Вот бы глянуть на его морду, когда с него собьют цепи!

Он тоже лег и почти сразу захрапел. Я позавидовал ему; в голове по-прежнему грохотали вопросы без ответов. Значит, пленные побратимы, похищенный рунный меч — и страшно даже вообразить, что ждет впереди, ибо всем ведомо, что норны ткут тройные узоры.

Утром, поплескав воды на лица, мы обошли весь стан Скарпхеддина, расспрашивая о Грязных Штанах. На нас глядели как на слабоумных, даже пытались прогнать, но всякий раз Ботольву было достаточно нахмуриться. Никто ничего не знал.

Стан представлял собой оживленное место, тут ткали вадмаль, и люди вели себя так, будто они до сих пор в селении среди холмов, округлых, как женские груди, поросших весенней рыжеватой травой и обсиженных чайками и воронами.