Вокруг света за 100 дней и 100 рублей - [3]

«Так, мне надо выбраться на восточную окраину и поймать машину в сторону Нижнего. У города две объездных дороги, нужна точка, где северная впадает в М7 в районе Боголюбово. Пешком идти часа два. Погнали». Я включил на плеере песню Льва Лещенко «Прощай» и зашаркал по дороге, заглядывая в лица людей и в небо, в небо и в лица людей, улыбаясь тому и другим. Улицы города завлекали зданиями псевдорусского стиля, входами в старинные монастыри и церкви, что старше меня в четыреста раз, причудливым народом, излюбившим исключительно серые тона одежды, и рекламными вывесками различного характера. Я стал вглядываться в них, пытаясь осознать лозунги или призывы к действию. «Скидки», «дешево», «последний шанс», «лучшие кресла в городе», «ставка лишь 17 %!». У меня возникло два вопроса: как люди могут нести эту чушь и как другие люди могут вестись на эту чушь? Стало кристально ясно, что все это перестало действовать на меня. Я не мог купить ничего. Вообще ничего. Это было немного страшно и много весело. Наверное, у самых богатых людей на Земле случается осознание: у них столько денег, что они купили всех и все, закрыли все потребности. Мое состояние было примерно таким же, с небольшим погрехом — все, что могло появиться — уже появилось, а больше ничего приобрести было нельзя. «Я настолько привык менять бумажные знаки на товары и услуги, что это вошло в повседневную потребность, словно дыхание свежим воздухом утром в понедельник. А сейчас — все, лавочка прикрылась, я не могу больше обмениваться с миром информацией таким способом. Надо придумывать что-то еще». От этой мысли стало свободнее, и я, расправив плечи да присвистнув, бодро перешел дорогу.

Слева и справа начала проявляться неподдельная Россия. С потертыми панельными «сталинками», меж которых пыль летела вперемешку с желтой листвой под мяуканье кошек; с восседающими на скамейках бабушками, по чьим репликам можно было издавать философские трактаты; с трамвайными путями, запутавшимися в перекрестках дорог, как и пассажиры трамваев в своей жизни. С рядами гаражей, мирно посапывавших в зарослях крапивы; с красивыми школьницами, выглядывавшими из окон деревянных домиков, за которыми виднелись многоэтажные новостройки; с прохожими, решившими жить здесь, несмотря ни на что. Россия, которой мне так не хватало в Москве.

На часах стукнуло пятнадцать ноль-ноль. Похоже, с такими манящими пейзажами вокруг пешком было не уйти далеко. Как известно, правило путешественника номер двадцать — выходи на трассу до наступления темноты. Поэтому нужно было ехать до окраины города на транспорте, а от конечной топать на развязку. Я справился насчет цен у прохожего — 18 рублей за автобус и 17 за троллейбус. Недолго думая, решил пробовать настрелять на второй вариант. Ничего подобного в жизни мне делать не приходилось, и клянчить деньги казалось очень постыдной затеей, ни в коей степени меня не достойной. Именно поэтому необходимо было приступить к ней немедля. Вот он, шанс!

— Здравствуйте! Простите, пожалуйста, вы не сможете за меня заплатить в троллейбусе? — спросил я у низкого, но крепкого дяденьки с чемоданом в руке.

— Ты че, охерел? Молодой, а работать не хочет. А ну, пшееел!

Так, не лучший вариант. Надо найти кого-то более доверчивого. Кажется, вот эта молодая пара подойдет.

— День добрый! Я путешествую, деньги все дома оставил, вы не сможете помочь на троллейбус до окраины?

Слева и справа начала проявляться неподдельная Россия. Россия, которой мне так не хватало в Москве.

— Парень, стыдно таким заниматься! Уже взрослый мужлан, на тебе пахать надо, а ты… Эх!

Знали б вы, как мне стыдно! Но до заката пешком никак не успею. Вот эти две женщины выглядят более дружелюбно.

— Приветствую! Вы, случайно, не на этот троллейбус садитесь? У меня денег нет, сможете ли заплатить 17 рублей?

— Эх, бедолага. Садись уж.

Я запрыгнул на две ступени, прижался к стеклу щекой и стал смотреть на рябины за окном. Неизвестно, кто был краснее, мое лицо или они. «Я что, высшее образование получал, чтоб попрошайничать? Первый день только начался, а уже выманиваю деньги у пространства. Стыд и позор! Поворачиваю обратно, мне очень некомфортно в таких условиях. И Владимир толком не посмотрел, и вообще никуда не успел. Лажа полная». Чем дальше троллейбус мчал в глубь города, тем больше мой мозг гнобил себя.

Всех пассажиров высадили на углу поля. Здесь так славно светило солнце, умывая закатными лучами стекла окон и глаз, что было странно злиться на самого себя. Я увидел стог желтой листвы и с размаху плюхнулся на него, примяв до земли. «Ладно, пойду попробую поймать машину до Нижнего, авось чего выйдет».

Спустя полчаса я перебежал шоссе и уставился на дорогу. Она уходила за горизонт, а после шла еще далеко, через Поволжье и Урал в Сибирь и на Дальний Восток. Разбрасывая листву ногами, словно пытаясь найти в ней иголку, я дошел до белой таблички с перечеркнутой надписью «Владимир» и скинул у нее рюкзак. Пора. Рука поднялась над дорогой, и большой палец оттопырился вверх.

Восемнадцатое правило путешественника — останавливай машины там, где они могут остановиться, будь опрятен и улыбчив, с рюкзаком на плечах, устанавливай с водителями зрительный контакт.