Вокруг света за 100 дней и 100 рублей - [29]

— С дорогой, что ль, не справились? — хлопнув ладонью по задней стенке машины, спросил Павел.

— Та! Мокро! — раздосадованно ответил один из ребят.

— Ладно, давайте все сюда, — мы вчетвером встали у кабины и уперлись в ее нос. — Готовы? Дали!

Мы дружно толкнули машину, но обильные кучи грязи, сцепившие колеса, были явно не на нашей стороне. Павел выкинул трос из своего багажника и привязал его к задним стенкам «Газели», попросив ребят двигать кабину, а меня сесть в его автомобиль для увеличения веса. Ребята натужились, педаль вжалась, трос натянулся и — лопнул. Мы вышли из кабины, связали его в два слоя и снова повторили процедуру. Один киргиз сел в автомобиль, дал заднего ходу и вывернул руль, а второй снова начал толкать кабину.

— Правый руль, блять, выверни! Вправо, блять! Не газуй, ебаный ты блять по голове! — кричал Павел. Из тронутого молодого человека он превратился в управленца, руководящего процессом. Он тащил «Газель», забыв о своих бедах и невзгодах, тащил, потому что должен был помочь. И было в этом действии что-то традиционно русское.

«Газель» попыхтела, наклонилась и аккуратно вырулила на трассу строго параллельно обочине. Киргизы вылупили глаза, пожали нам руки и уехали восвояси. Павел стер прилипшую пыль рукавом, сложил трос и, как ни в чем не бывало, взялся за руль. Мне удалось только прошептать: «Хорооооош».

— Друг, как я и говорил, мне в местечко недалеко от Югры позарез сегодня попасть надо. Километров тридцать дальше, вверх по трассе. Могу тебя там высадить.

Я посмотрел на карту — после развязки с Югрой мы уходили на север, а дорога на Кемерово оставалась сзади. Такими темпами попасть туда этой ночью было тяжело, зато всего в ста километрах был Томск. Я знал об этом городе то, что он был мал и кишел университетами, а еще его постоянно нахваливали пару моих знакомых. Мне же он казался чрезвычайно скучным, серым и недостойным. «Ладно, заеду на денек!» — подумал я и написал сообщение университетскому знакомому Андрею Шалфееву, который, как мне говорила память, был родом из Томска. Несмотря на одиннадцатый час вечера по местному времени, он ответил скоро: «Вписка есть. Виктория», а ниже приложил телефон и адрес. Планы менялись. Правило путешественника номер пятнадцать. Если тебе надо ехать и тебя везут — поезжай как можно дальше. Но если с более близкого места продолжить путь будет проще, останавливайся на нем.

— Павел, сможешь меня высадить после поворота на Югру у первого фонарного столба?

— Да, если ты пообещаешь мне, что не замерзнешь.

На том и порешили. Мы проехали чуть дальше поворота и сошли у фонаря напротив кафе. Это был первый водитель, с которым мы горячо обнялись на прощание. Мы так и не взяли контактов друг друга, но я по-прежнему верю, что Павел нашел силы на создание крепкой семьи.

Тем временем я снова остался один на один с дождем, стоя на окраине трассы. После нашего разговора меня хорошенько тряхануло, и сейчас, несмотря на мокроту снаружи, было сухо внутри. Я прокручивал в голове наш диалог и думал, как же мне повезло, что могу ходить и дышать. Стало казаться, что данное мне здоровье следует использовать в благое дело, а не жертвовать им ради сомнительных целей. Мне стало невмоготу стыдно перед своими родителями за то, что заставляю их тревожиться каждую секунду, пока нахожусь в пути. Я мог тысячу раз говорить: «Мам, пап, не принимайте близко к сердцу, со мной все будет хорошо», а они могли две тысячи раз отвечать: «Верим, Дим, волноваться не будем». Но все мы знаем, что остаемся детьми, пока живы наши родители. Где-то внутри я понимал, что мои мать и отец будут переживать обо мне каждую секунду, пока я подвергаю себя опасности, а когда подобное происходило, они чувствовали это за тысячи километров. По моему мнению, в детстве я получил достаточно консервативное воспитание, и, возможно, путешествия были исключительным мятежом против сложившихся в семье устоев. Несмотря на это, семья оставалась для меня наивысшей ценностью. Я достал лист бумаги, написал на нем черной ручкой «Мамочка, привет из Сибири», успел сделать снимок на телефон под фонарем, пока дождь не намочил листок, и отправил фото в сообщении маме. Она не прочитала, но нам обоим стало теплее.

Перебежав дорогу, я завалился в кафе и, как только узнал, что к оплате принимаются карты, немедля накупил ужина на четыреста рублей, ознаменовав тем самым начало растрачивания пяти тысяч, полученных с продажи фотографий. Ужин был вкусным, кафе уютным, а посетители многочисленными. Через полчаса работник кафе утвердил: «До закрытия остается пятнадцать минут! Просьба доесть еду и отправиться в дорогу». Если в то мгновение существовало бесчисленное множество нежеланных действий, то оно сходилось на возвращении на темную трассу. Дороге и мне пора было расстаться, хотя бы на эту ночь, и нужно было пошевелить извилинами.

Три года назад я проходил так называемые тренинги личностного роста, а два года ранее активно вел их в разных регионах России. После окончания университета стало смешно говорить об их полезности на карьерном поприще. «Лучший тренинг — это жизнь», — думал я. Сегодня мне предстояло либо замерзнуть на трассе под дождем, либо попасть в машину к одному из намеревавшихся уходить посетителей. Времени было мало, я собрался с мыслями, вышел в середину кафе и громко сообщил: «Дамы и господа, бодрый вечер! (Удар сердца.) Приятного вам аппетита (второй), а кому-то уже переваривания. Так сложилось (холодный пот на позвоночнике), что я путешествую по России автостопом и мне надо (красноречие окончательно покинуло меня) попасть сегодня вечером в Томск (кажется, не перепутал). Если вы едете в этом направлении и у вас есть свободное место в автомобиле, я буду очень благодарен, если возьмете меня на заднее сиденье. Обещаю сидеть спокойно и быть прилежным. Спасибо, и хорошего вам вечера (фух, можно вдохнуть)».