Вокруг Света 2008 № 10 (2817) - [11]

Сиань эти традиции уважает, сохраняет, развивает и, как следствие, зарабатывает на них. Вокруг музея Бэйлинь образовалась даже не улица, а целый квартал, торгующий произведениями традиционного искусства. Выбор здесь намного богаче, чем в других городах Китая, включая Пекин и Шанхай. Тут и изделия из нефрита, и картины, и оттиски надписей на стелах, и копии скульптур династии Тан, и — конечно! — неисчислимые полчища терракотовых воинов.

В 1970-х годах в Китае была мода на картинки, нарисованные крестьянами из деревни Хусянь, что в 20 километрах к югу от Сианя. Это немного примитивная, но искренняя и очень цветастая живопись, изображающая сцены ежедневного сельского труда. Сегодня копиями тех картинок завалены все прилавки художественного квартала — они по-прежнему выглядят свежо и необычно. Ходить по этой части города — одно удовольствие, словно по музею под открытым небом. Только здесь все произведения искусства можно купить, потрогать руками, а во многих случаях и понаблюдать за тем, как они рождаются. Художники и мастера-ремесленники работают здесь же.

Одним сианьцам такие пещеры служат постоянным местом жительства, другим — летней дачей. Фото: LEE WHITE/CORBIS/RPG

Пещерные жители

В Китае действует довольно строгий институт прописки — без домовой книги невозможно ни документ получить, ни в школу ребенка отправить, ни к врачу по льготным ценам обратиться. Причем прописка делится на городскую и сельскую, что особенно важно в свете действующей политики ограничения рождаемости: семья с сельской пропиской может вполне законно родить второго ребенка, если первым оказалась девочка, а семья городская должна в любом случае довольствоваться единственным чадом. Более того: в пределах одного муниципалитета прописка бывает городской/городской и городской/сельской. Это связано с тем, что понятие «муниципалитет» трактуется в Китае очень широко: в него входят и прилегающие сельские районы, образующие так называемый Большой город. Сиань в этом смысле — не исключение. Город и деревня здесь слились воедино, а некоторые сельские кварталы стали еще одной городской достопримечательностью.

Со всех сторон Сиань окружен лессовым плато — это 90 тысяч квадратных километров желтой глины, из которой можно строить дома. Хотя слово «строить» — не совсем верное. Жилища, скорее, вырубают в желтых холмах. Сразу вспоминаются истории о бедняках и их жалких лачугах. Местные жители, однако, на такое мое предположение рассмеялись и принялись убеждать меня в преимуществах пещерной жизни: здесь, мол, зимой не холодно, а летом не жарко.

Со стороны улицы все выглядит в самом деле весьма прилично: облицованные белой кафельной плиткой ворота с наклеенными новогодними поздравлениями (их поменяют на новые перед следующим Новым годом) — китайский деревенский шик. Но углубляешься во двор — и перед тобой зияющая дыра в холме. Это и есть пещерное жилье. Впрочем, в нем имеются и дверь, и окно, и дымоход с вентиляцией. В некоторых есть даже электричество, но им пользуются редко: свечи и привычнее, и дешевле. Впрочем, искусственное освещение китайским крестьянам если и нужно, то, как правило, на очень короткий промежуток времени: здесь привыкли вставать с рассветом и ложиться с закатом, признавая такой образ жизни не только экономным, но и здоровым. Между прочим, сегодня в Сиане живут 102 долгожителя в возрасте старше 100 лет.

Но вернемся в пещеры. Этим, с позволения сказать, квартирам 800 лет. Нынешние обитатели жили здесь всегда, а до них — их деды, прадеды и прадеды прадедов. Это, кстати, одно из объяснений столь трепетного отношения китайцев к своему роду: когда семья 800 лет живет на одном месте, то и историю ее проследить легко, и помнить обо всех предках несложно.

Горячие источники Хуацин под Сианем — место, где не раз решалась судьба Поднебесной. Например, здесь император Сюаньцзун из династии Тан встретил Ян Гуйфэй, любимую наложницу. Развлекаясь с ней, он забыл о делах, и в империи случился военный мятеж. Фото: PHOTAS

Сейчас, конечно, все меняется: молодое поколение к сельским жилищам относится с едва скрываемым презрением и мечтает поселиться в городских многоэтажках. Впрочем, местные жители уверяют, что летом гостить у них любят все: «Приезжает молодежь, приносит стол для маджонга, ящик пива — и играет в свое удовольствие. На улице +35, а в пещере всегда +15. Да, летом пещеры любят все». Зимой, кстати, в таком помещении по-прежнему +15, даже когда за дверью -10 и снег (что в Сиане случается несколько раз за зиму).

Я побывала в доме 97-летнего Ван Шиминя — самого старого (а потому и самого уважаемого) обитателя деревенского квартала. Последние несколько лет накануне Праздника Весны (так официально называется Новый год по лунному календарю) к нему приходит руководство деревни в полном составе, дарит красный конверт с деньгами (юаней 500, а то и 600 — это 70—85 долларов по нынешнему курсу, хорошие деньги для деревни) и желает долгих лет жизни.

Но сейчас Ван Шиминь медленно умирает — годы берут свое. Он лежит на кане (широкой лежанке, которую в холодное время года подогревают снизу дымом от сгорающих рядом в очаге дров), прикрытый теплым одеялом. На гвозде, вбитом прямо в стену, висит бутылка с глюкозой, в морщинистую, узловатую, но все еще крепкую от крестьянской работы руку всажена иголка — капельница в домашних условиях. Лицо Ван Шиминя заострилось, он еще в трезвом уме и здравой памяти, но на слова сил не осталось.